Сибирские огни, 1987, № 2

да море штормит и людям грозит большая опасность. Одна из основополагающих задач об­ щества зрелого социализма — всесторон­ нее развитие самого человека, его культу­ ры, образования, общественной сознатель­ ности. Ценность повести В. Озолина и ви­ дится прежде всего в том, что писатель чувствует себя причастным ко всему про­ исходящему в океане жизни, ответствен­ ным за человека и мир, его окружающий. Он стремится способствовать процессу ста­ новления человека, без которого немысли­ мо продвижение к . высокой цели. В. Озолин в повести «Черные утки» часто обращается к оценке произведений искус­ ства. Из современных советских авторов ему особенно дорог В. Конецкий. Это об­ наруживается не только в декларациях автора повести, но и в самой художествен­ ной структуре его произведения. Да, прозу В. Конецкого критика опреде­ ляет как прозу ироничную, с ярко выра­ женной парадоксальностью стиля. Все это имеет место в его романе-странствии «За доброй надеждой», что отнюдь не мешает писателю привести читателя к чрезвычайно серьезным проблемам, достичь высокого уровня обобщения, которого порою, как уже отмечалось, недостает повести В. Озо­ лина. В самом деле стоит, пожалуй, в связи с этим пристальнее всмотреться в стилевую манеру В. Конецкого и попытаться разо­ браться в его способности к широким обобщениям. Когда в 1969 году очерки, публиковав­ шиеся на страницах различных журналов, были собраны в одну книгу — «Соленый лед», В. Конецкий определил ее жанр как «путевые очерки». Ни у кого тогда не во­ зникло сомнений относительно точности такого обозначения. Затем, к середине се­ мидесятых годов, цикл пополнился новыми произведениями —«Среди мифов и рифов», «Морские сны», «Начало конца комедии», получившими теперь общее название «За доброй надеждой». Вряд ли следует воз­ ражать и против нового жанрового опре­ деления «роман-странствие», ибо перед на­ ми действительно роман, хотя и очень свое­ образный, позволяющий убедиться в необы­ чайно широком диапазоне литературы се­ годняшнего дня. Однако роман-странствие В. Конецкого может служить и еще одним примером не­ обычайной популярности мотива памяти в современной прозе. Хорошо чувствует и часто обращается писатель и к другим яр­ ко выраженным тенденциям нашей лите­ ратуры, которые опять-таки связаны с па­ мятью художника. Имеется в виду усиле­ ние лирического, авторского начала и до- кументализма. Об этой органической свя­ зи двух тенденций хорошо сказал сам В. Конецкий: «Ведь все наши душевные состояния хранятся в нас, как хранится в закрытом рояле вся музыка мира. Что-то или кто-то тронет клавиши, и возникнет та мелодия, которая давно забыта, но ее но­ ты не истлели на душевном складе. Конеч­ но, плеск живой жизни почти мгновенно заглушает эту мелодию. Но она успевает подарить нам прошлое, давно исчезнувшее в хаосе времени». Если уж согласиться с этим сравнением, точнее было бы говорить не о «чем-то» или «ком-то», кто трогает клавиши, а о совер­ шенно определенной личности — личности автора, повествователя. Образ этот и объ­ единяет весь необычайно богатый и разно­ образный жизненный материал, научные, географические и исторические сведения, душевные движения и философские обоб­ щения. «Документ молчит без автора-ху- дожника,— справедливо утверждает В. Конецкий.— Это автор открывает докумен­ ту рот. И тогда документ кричит и спосо­ бен даже потрясать». Вспомним некоторые документальные сведения, использованные в романе-стран­ ствии и обретшие благодаря авторской по­ зиции голос, который звучит иронично или гневно, грустно или весело, держит чита­ теля в постоянном эмоциональном и нрав­ ственном напряжении. При всем при этом одна проблема посто­ янно вырывается вперед, рассматривается автором с самых различных сторон — проблема іѵіира. Размышляет ли В Конец­ кий об океанографических исследованиях или о силе атомной энергии, об истории или сегодняшнем дне, он естественно приходит к размышлениям о мире на планете. Он с удовлетворением отмечает, что ныне интерес к морю, его богатствам и тайнам необы­ чайно возрос на всем земном шаре. Сотни океанографических судов бороздят моря и океаны, хотя государства совсем недавно весьма неохотно шли на такие траты Но нельзя не видеть и того, что науку эту, как и некоторые другие, подталкивают во­ енные цели. «От всего на свете — от ато­ ма до космоса, от облаков до морских глубин — несет войной»,— с сожалением резюмирует автор. И далее писатель обращается к истории, она подтверждает его тревожную мысль, заставляет содрогнуться от жестокости и цинизма тех, кто проводил в жизнь пер­ вый план атомной бомбежки. Самолет с атомной бомбой уже держал курс на Хи­ росиму, и генерал Лесли имел некоторое свободное время от вылета самолета до атаки. Время это он занял теннисом, по­ том обедом с женой и дочерью. Сообще­ ние о взрыве пришло, когда доели десерт. Автор цитирует дневники Лесли и не в си­ лах удержаться от замечания: «Я могу по­ нять все, кроме того, что генерал Лесли играл в теннис, обедал, кушал десерт. Я даже мог бы понять его, если бы генерал Лесли после вылета самолета ушел в цер­ ковь и молился. Но он не молился». На страницах романа В. Конецкого за­ печатлено множество лиц, событий, приве­ дена масса научных сведений из самых различных сфер, богат роман и автобиогра­ фическим материалом. Но все это выстра­ ивается в не совсем обычный сюжетный ряд. Автор нет-нет да напоминает об этом: «Я опять отвлекся,— пишет он,— но не корю себя Если кто-нибудь ждал от этих записок сюжетных рассказов, он давно уже обманулся в своих ожиданиях». Однако весь этот пестрый материал, осо­ бенно автобиографические зарисовки, в конце концов стягиваются в один узел. Пе­ ред читателем проходят воспоминания ав­ тора о детских и юношеских годах, о служ­ бе, о житейских историях в кубриках мат­ росских, о походах в баню, которые, по иро­ 167