Сибирские огни, 1987, № 2

переносит муки обварившегося матроса, умирающего на соседней госпитальной кой­ ке. «Мне легче, мне легче!» — как молитву, как заклинание повторял Костя». Никак не отпускают его мучительные раздумья о то­ варище, хочется бежать куда-то подальше от всех этих мук и страданий. Как и герои предшествующих произве­ дений А. Соболева, Костя неразрывными нитями связан с миром довоенной жизни. Именно в том светлом и дорогом мире чер­ пает он силы в самые трудные минуты. Да, и праздники, которые порою выпадают на войне, часто омрачены смертью товарищей. Вот в первомайский день группа водолазов пришла на кладбище, к своему уголку, где похоронены друзья. Праздничное веселье смочено горькими слезами утрат. А память Кости оживляет предвоенные праздники: «Костя смотрел вдаль и, думал, что сейчас дома тоже праздники, сейчас в деревне то­ же веселье. Он вспомнил майские довоен­ ные праздники, с пирогами, с гармошкой, и его нестерпимо потянуло домой, к мате­ ри, одиноко живущей в доме на окраине деревни по-над самой речкой». Забыть не может Костя штрафника, ле­ жавшего с ним в одной палате госпиталя. И жаль его, трогают Костю душевные му­ ки соседа. И ответ будто бы сполна вы­ держан— попал в штрафную роту за свой грех, ранен, лишился ноги. А понять, тем более простить его не может: «Как же так! За сон — убить человека! Он же сдал­ ся, он же — пленный!». И предста­ вил себе немца, пожилого, заросшего ще­ тиной, протягивающего руки и умоляюще лопочущего что-то. А перед ним — этот, с автоматом. Костя представил, как он вы­ стрелил в упор, как немец ткнулся голо­ вой в мох. И он, этот, потом уснул! Костя не спал до утра». По-юношески горько переживает Костя крушение надежд на любовь и счастье с дорогим сердцу человеком. Светлые мгно­ вения счастья сменились горьким разочаро­ ванием. В будущем Косте еще предстоит осознать до конца всю пагубность ковар­ ной болезни. «Люба не хотела портить жизнь Косте, понимая, что не пара ему не только по годам, понимала, что должна пожертвовать собою ради его счастья. Она отрывала его от себя с кровью, с мукой. Знала, что не затянет сердечную тропку забвения, будет бежать и бежать в годы молодые, сюда, в эти сопки, из той дали, что ждет ее впереди, что ноченьки эти угар­ ные будет вспоминать как ясные дни, бу­ дет памятью сердца все возвращаться и возвращаться к нему, и сладко горевать о подснежнике, чистом и нежном, до конца дней своих помнить о нем, и высокая без­ утешная и светлая печаль ее будет беско­ нечной». Память А. Соболева, художника военно­ го поколения, осваивает время, наиболее близкое ему, прошедшее .через его сердце, оставившее неизгладимый след в его со­ знании. Отсюда и высокая мера ответст­ венности художника. Верно замечено самим А. Соболевым: «И давно уже понял, что если сам не засмеюсь над написанным, то не засмеется и читатель, если я не заплачу, не заплачет и он». Говорилось уже о том, что во многих повестях о войне А. Соболев стремился представить своих героев в послевоенное время. В повести «Награде не подлежит» автор из дня сегодняшнего смотрит в го­ ды военные, исследуя как бы предысторию Константина Федоровича Реутова. Такой ракурс, как мне кажется, не случайно из­ бирает писатель: он настраивает свое пе­ ро на современность, испытывает все боль­ шую потребность разобраться в проблемах и конфликтах сегодняшнего дня. Военная юность видится ему теперь в неразрывной связи с днем сегодняшним. Нельзя не согласиться с автором преди­ словия к книге А. Соболева — Бор. Лео­ новым, который особо выделяет в творче­ ском развитии писателя повесть «Штормо­ вой пеленг». Критик в связи с этим пи­ шет: «...А вот развернутого, полностью включенного в «сеть» высокого напряжения сегодняшних будней в его прозе еще не было. И вот появился в повести «Штормо­ вой пеленг», которая тем самым в творче­ стве писателя представляется мне принци­ пиально новой и важной для обозримой перспективы дальнейшего его развития». Все это так. Но нельзя при этом не за­ метить, что уровень исследования совре­ менного героя, проблем сегодняшнего дня по сравнению с изображением героев воен­ ных лет, эпохи Великой Отечественной войны несравненно ниже. Писатель хоро­ шо чувствует острые вопросы современно­ сти, многие из них затрагивает, но получа­ ют они все-таки поверхностную разработ­ ку. Конечно же, отношения отцов и де­ тей — сына и отца Чигриновых — пробле­ ма достаточно острая. Не менее злободнев­ ная проблема «коллектив и личность». Еще более интересна и современна тема бережного отношения к окружающей сре­ де (добыча рыбы в море). Все это и мно­ гое другое есть в повести, но нет в ней идейно-художественной цельности. Вероят­ но, увиденные в жизни проблемы не стали проблемами писателя: ни слез авторских, ни радостей особых здесь не чувствуется. Быть может, секрет неудачи в самой исто­ рии создания этого произведения. О ней рассказал сам писатель: «А вот повесть «Штормовой пеленг» родилась, пожалуй, неожиданно. Сначала по заказу киностудии имени А. М. Горького был написан сцена­ рий для фильма «Посейдон»» спешит на помощь». Множество раз переделывался, и в ходе работы стало ясно, что в кино не удается раскрыть образы героев настоль­ ко, как хотелось бы. И потому возникла мысль написать повесть». В свое время Ф. М. Достоевский спра­ ведливо полагал, что перевод произведения искусства из одного жанра в другой со­ вершенно безнадежная затея, ибо каждый жанр имеет свои законы художественности. Быть может, на повести А. Соболева отри­ цательно сказалась фрагментарность, свойст­ венная всякому сценарию. А отсюда явная непрописанность многих лиц и проблем. А возможно, что затронутые проблемы дале­ ко не в такой мере, как военная юность, прошли через сердце писателя. Словом, освоение современности, сегод­ няшнего дня еще предстояло писателю. И путь к художественному решению этой не­ легкой задачи лежал у А. Соболева, по всей видимости, через сближение, органш ческое объединение двух временных пла* 161