Сибирские огни, 1987, № 2

главкам мы не распределяем деньги, на это министерство есть...» В коридоре начальник управления капи­ тального строительства министерства ска­ зал: «Тебе все ясно? Нам отказали, а отку­ да мы возьмем? Резервов нет». Так и уехал ни с чем. Значительно поздней понял, что прав был первый, а не второй, и что приве­ ли меня на это совещание вовсе не для то­ го, чтобы я участвовал в решении вопро­ са, а для того, чтобы отвязаться от наших обоснованных просьб. Мудрость, конечно, приходит с годами, а постижение всех зако­ улков крючкотворства приходит с мудро­ стью. Вот еще один из примеров контакта с аппаратом Госплана. Очень уважаемый мною работник строительного отдела рас­ сматривал один деликатный вопрос. Дирек­ тивами съезда партии был определен срок ввода в эксплуатацию одного из газопере­ рабатывающих заводов в Нижневартовске. На заводе предусматривалась установка компрессоров новой модификации, которые должен был изготовить один из ленинград­ ских заводов. Строители, учитывая важ­ ность стройки, приложили все силы к то­ му, чтобы вовремя выполнить строительные работы и подготовить цехи под монтаж обо­ рудования. Однако оборудование не посту­ пило. Пришлось вылететь в Ленинград. Директор этого крупного и известного в стране завода принял меня любезно и столь же любезно объяснил, что компрес­ соров ни в этом году, ни в следующем не будет, так как техническая доку­ ментация на их изготовление не вышла да­ же из стен конструкторского бюро. Ожи­ дают ее к концу года, затем изготовят опытный образец, который поступит на ис­ пытательный полигон, и так далее... Мои попытки сослаться на директивы съезда не дали положительного результата. Директор поступил просто. Достал с полки книжечку с материалами съезда и отчеркнул в ней задачи, которые поставлены перед отраслью, в которую входит завод. Задачи, стоящие перед нами, были на разных страницах. «Давайте каждый делать свое дело» Я по­ нял, что это прелюдия к окончанию разго­ вора. «Дайте хоть бумагу, что компрессо­ ров не будет в этом году», — это было единственное, на чем я мог настоять. За­ вод, сославшись на несколько других ве­ домств, разрабатывающих документацию, поставляющих комплектующие, а также на ряд межведомственных организаций, под эгидой которых должны состояться испыта­ ния образца, выдвинул ряд условий, при соблюдении которых этот образец должен быть изготовлен, затем оценен, а затем за­ пущен в серийное производство. Все это превращало в прах энтузиазм строителей по вводу предприятия в сроки, указанные директивами. Вот с этим документом мы и прибыли в Госплан СССР для решения воп­ роса о переносе срока ввода. Казалось, что все должно было решиться однозначно. Ко­ му нужен газоперерабатывающий завод без цеха компремирования? Отрасли, пере­ рабатывающей попутный нефтяной газ, та­ кой завод не нужен. Однако срок ввода не перенесли. Причина одна. Она была яс­ но высказана уважаемым мною работни­ ком Госплана. Госплан не может вносить коррективы в решения съезда партии. Ин­ декс моей личной оценки деятельности Гос­ плана СССР резко полетел вниз. Как же так, думал я, ведь Госплан готовил для съезда проект директив по Основным на­ правлениям развития народного хозяйства страны. Его визировали и строительный и машиностроительные отделы. Как же в та­ кой высокий документ прошло несогласо­ ванное решение? Спустя много лет я переоценил свою по­ зицию. Переоценил потому, что не забыл этот эпизод, а взглянул на него с иной точки зрения. В то время я работал начальником про­ изводственного управления строительного главка, организации которого строили этот завод. Все организационные и распоряди­ тельные документы — графики, заказные спецификации, приказы, распоряжения, ка­ сающиеся этой стройки, — проходили через мое управление либо через отделы трестов, функционально ему подчиненные. То есть я лично держал руку на пульсе этого дела. Не зря пишу «я», «мое», а не «мы», «на­ ше», как это зачастую принято. Пишу от первого лица, чувствуя свою непосредствен­ ную причастность к срыву ввода важней­ шего объекта. Стройку начали за два года до описанной мною поездки в Ленинград и в Москву. Почему же я хватился решать вопрос только тогда, когда понадобилось устанавливать оборудование на фундамен­ ты? Почему два года не шевелил своих коллег в главках и министерствах заказчи­ ков? Кстати, почему они не шевелились са­ ми, а вместе со мной пошли искать «ры­ жих» в Госплане СССР? Ведь это работа наша, а не ГоспланаІ Госплан подготовил правильный проект, и съезд его утвердил, предполагая, что эти задания должны стать делом всех и каждого в отдельности. Одна­ ко партийная директива, дойдя до всех, очевидно, не дошла до каждого. Не дошла она и до меня в этом конкретном вопросе, так же, как не дошла и до моих коллег в других ведомствах. Интересный психологический нюанс. Когда мы говорим и пишем о недостатках в системе управления, то представляем ее как некую совокупность управляющих ап­ паратов различных уровней. По согласо­ ванности либо несогласованности их дейст­ вий даем оценку деятельности системы в целом либо отдельных ее отраслей. Но ведь каждый аппарат состоит из нас, а имя нам — сотни тысяч. Как мы-то трудим­ ся? Чем живем? На что ориентируемся? Трудимся и живем, ориентируясь на своих руководителей. Работник аппарата лишен возможности принять решение, выходящее за рамки самого аппарата, несогласованное с мнением руководителя. Оно просто не бу­ дет утверждено и подписано. Это верно и неоспоримо. Принцип единоначалия: рабо­ та должна быть коллективной, а ответствен­ ность персональной. И вместе с тем очень и очень многими работниками аппаратов этот принцип трансформируется в схему: «Мне сказали — я сделал. Сказали переде­ лать — переделал. Не понравилось — пере­ писал по-другому». А если руководитель не давал задания, а я подготовил документ? Это уже иници­ атива. Не скрою, не всякая инициатива радует начальство. Совершенно разные ве­ щи — инициатива рабочего, инициатива на­ чальника и инициатива служащего аппара­ 141