Сибирские огни, 1987, № 2

— bur мои,—произнесла она,—что означает это погребальное песнопение? Хейзен рассмеялся: > — Это играет сын Аллена, Джимми. Он гитарист. Миссис Робертс с деланным испугом приложила ладонь ко рту: — Простите меня, мистер Стренд, я начисто лишена музыкального слуха В детстве на меня обрушили музыку Вагнера, и до сих пор я не могу оправиться. — Пустяки,—улыбнулся Стренд.—Дома мы разрешаем ему прак­ тиковаться только при закрытых дверях. Боюсь, у каждого поколения свое представление о музыке. Сам я остановился на Брамсе. — Мне нравится твой друг, Рассел,— сказала миссис Робертс и быстро вышла из комнаты, унося с собой мартини. — Она приезжает сюда время от времени,—сказал Хейзен, точно обязан был Стренду объяснением.—И всегда экспромтом. Дом такой большой...—Он помолчал.—Она вдова одного из моих лучших дру­ зей. Ей сорок семь. Исчезает молниеносно...—Он прищелкнул пальца­ ми.—Играет в гольф. Душка. — Похоже, она стойко переносит свое вдовство,—заметил Стренд. Хейзен бросил на него странный пронизывающий взгляд. — Она разумно старается все время чем-то себя занять. Она со­ владелица картинной галереи и прекрасно ведет дело. Они сотрудни­ чают с одной галереей во Франции, и это дает ей возможность бы­ вать в Европе по нескольку раз в год. Порой она кажется взбалмош­ ной, но, уверяю вас, далеко не глупа. И целиком отдается благотвори­ тельной деятельности. — Надеюсь, когда меня не станет, моя вдова тоже будет иметь возможность посвятить себя благотворительной деятельности. — Он был финансистом на Уолл-стрит. Крайне проницательный человек,—игнорируя замечание Стренда, продолжал Хейзен, и Стренд понял, насколько бестактным было это замечание.—Просто вундер­ кинд. Работал, как зверь... Знаете, вы можете снять галстук. Вероят­ но, все придут без галстуков. Истхэмптон пролетаризировался. Не то что в былое время. Мой отец заставлял нас переодеваться к ужину почти каждый вечер. Теперь все изменилось. Платья просвечивают насквозь, джинсы, красные панталоны, как, например, на мне, черт подери. Я уверен, во всем этом есть какой-то мрачный социологиче­ ский смысл... Стренд развязал галстук и сунул его в карман. Шея у него была настолько тонкой, что почти невозможно было найти рубашку с приле­ гающим воротничком. Хейзен с любопытством посмотрел на него. — Я заметил, что вы едите довольно хорошо... ■— Как лошадь,—заметил Стренд. — И тем не менее остаетесь таким худым. — Тощим. — На вашем месте я бы не стал жаловаться. Если бы я ел, как вы, меня пришлось бы возить на тачке.—Он сделал глоток виски.— Впро­ чем, в вашей семье вообще нет полных. — Нет. Правда, Элеонора иногда садится на какую-то идиотскую диету, когда замечает, что прибавила пару фунтов. — Нелепо,—фыркнул Хейзен.—В ее-то возрасте и с ее фигурой! В дверь позвонили. — Мои гости,—сказал Хейзен.—Надеюсь, они вам не наскучат. За ужином Хейзен восседал во главе стола. Лесли, с собранными на макушке волосами, справа от него, Каролина —слева. Рядом с Каролиной — один из молодых людей, с кем она играла в теннис три недели назад, и Стренд обратил внимание, не без некоторого удовлет­ ворения, что это не тот красивый парень, то ли Брэд, то ли Чэд, о котором предупреждал его Хейзен. Потом —дама по имени Колдуэлл, владелица одного из домов, расположенных вдоль дюн. Она пришла вместе с мужем и дочерью. Дочь ее сидела с Джимми и, похоже, была ■ 08