Сибирские огни, 1987, № 1

— Я не хочу, чтобы у людей , складывалось неверное представление,— упрямо сказал Стиви. — Не будь слишком чувствительным,— заметила Каролина.— Он не всегда такой, пап. Просто не любит, когда наблюдают за его игрой. — Неудивительно,— дипломатично сказал Стренд.— Я продолжал бы играть в теннис, если бы мог делать это в кромешной тьме. Во всяком случае, я ухожу. — Очень рад был с вами познакомиться, сэр,— повторил парень и отправился на другой конец корта. — Извини его, папочка,— сказала Каролина,— у него было УЖ А С НОЕ детство. — Похоже, это не отразилось на его игре,— пошутил Стренд.— А как твое ужасное детство отразилось на игре? — О , пап,— она помахала ракеткой,— не подтрунивай. — Ладно, мы тебя ждем. Не опаздывай. Рядом с застекленной дверью, прислонясь к стене, стоял Александр, управляющий домом, и курил сигару. Это был смуглый человек неопределенного возраста с коротко подстриженной шапкой седых волос. Улыбался он крайне редко, но, учитывая весьма сомнительную репутацию микрорайона, соседствующего в„ самом конце улицы с Колумбус авеню, и частые «мелодии» полицейских сирен, его вполне можно было понять. — Добрый вечер, Александр,— поздоровался Стренд. — Добрый вечер, мистер Стренд, — ответил Александр, не вынимая изо рта сигары. Пожалуй, он один из немногих продолжал носить солдатский френч времен второй мировой войны, точно для него война еще не кончилась, а только вступила в новую фазу. — Отличный денек, не правда ли? — Стренду нравился этот человек и то, какие усилия он прилагал, чтобы поддерживать в приличном состоянии старый дом, построенный еще в тысяча девятьсот десятом году. — Неплохой,— сдержанно согласился Александр.— В особенности после такой сволочной зимы. Но это ненадолго. Завтра обещают дождь.— Александр не отличался оптимизмом, как и приветливостью.— Ваша мадам дома,— сказал он.— И сын тоже.— Он считал своим долгом знать, кто из жильцов дома и кого нет, любил во всем порядок и фиксировал, кто уходит и кто приходит. Это уменьшало возможность неприятных сюрпризов. Когда Стрейд открыл дверь в квартиру, он услышал звуки' двух инструментов — рояля из гостиной и печальное, едва слышное треньканье электрической гитары. Из кухни тянуло изумительным запахом чего-то печеного. Он улыбнулся такому сочетанию стимуляторов. Звуки рояля — это его жена Лесли давала урок. Когда-то она училась в Джил- лиарде с намерением стать пианисткой, но, хотя играла неплохо, все- таки недостаточно хорошо для концертного исполнения. Теперь она давала на дому уроки игры на фортепиано и три раза в неделю читала курс лекций по теории музыки в частной школе неподалеку от их дома, чем вносила существенный вклад в семейный бюджет, а также обеспечивала возможность бесплатного обучения Каролины. Без помощи Лесли, учитывая неуклонный рост арендной платы, они никогда не смогли бы сохранить свою старую, беспорядочно спланированную квартиру с просторными, другого века, комнатами с высокими потолками. Каденция гитары, в значительной степени приглушенная закрытыми дверями, принадлежала его сыну Джимми, который унаследовал талант матери, хотя предпочитал другого рода музыку. Стренд не стал отвлекать музыкантов от их кропотливой работы, а прошел прямо в столовую, откуда не слышно было гитары, а только звуки рояля. Вначале играл ученик, потом Лесли. Их не спутаешь. Они исполняли пассаж одного из этюдов Шопена, и Стренд догадался, кто / 63