Сибирские огни, 1987, № 1

совместили свои командировки, чтобы вдали от свидетелей отдохнуть за казенный счет в «метрополии», ослабив оглядку. Они ждали посадки и чувствовали себя уже в безопасности, как человек, удирающий от погони, всходит на судно под флагом своего отечества — и уже недосягаем для чужеземной полиции. Белкина держалась обеими руками за своего возлюбленного, наморщивала лоб и с немой мольбой заглядывалась ему в лицо. Директору было проще, мужская роль в этом спектакле легче: только лишь снисходить и сдержанно принимать нежные муки женщины... Уж они старались, бедные — а что делать, приходилось считаться с условиями игр, приличествующих их кругу. И понял Глеб, что надо бежать куда подальше из этого монастыря в какой-нибудь другой, ибо в каждом, как известно, свой устав. Он не мог поменять устав, но он мог выбрать подходящий монастырь. Судьба, спасибо, свечку ей поставить, занесла на ТЭЦ . Здесь царил иной дух. Служили не себе — станции. А она, кормилица, домашняя животина, что-то вроде коровы: доят ее, но уж жалеют и холят! Да она и есть корова — цельный организм, и в утробе ее все устроено, как в живом теле: теплокровные, работающие согласно и дышащие запарно органы. И люди радуются на нее — как на всё, что им более или менее подходяще удалось создать, и эта общая радость соединяет их совсем по-другому, чем ту заводскую верхушку, ибо те сплотились вокруг пирога, которого мало, а станции хватит на всех. Здесь, правда, тоже своя элита: вахтенный персонал — но лишь постольку, поскольку они есть существа, посвященные в самую тайную природу этой животины. Они как жрецы, как посредники, способные угадывать, чего хочет божество, они сообщают людям его волю — а люди, семьсот человек, бросаются исполнять ее. И он, Глеб Путилин, здесь верховный жрец; ближе и доверчивее, чем его, станция никого не подпускала к себе. Кому ведомо это профессиональное могущество, этот полководческий мужской труд, тот поймет, как много было в обладании Путилина. Какие там еще «блага»! Иногда он сам себе завидовал: ему нравилось, что он русский, что ему сорок лет, что он мужчина и главный инженер. Ему казалось тогда, что все лучшее, что бывает на свете, досталось именно ему: лучшая национальность, лучший возраст, лучший пол и лучшая работа. Он все это перечислил себе, чтоб напомнить: оснований для авитаминоза нет, Семенков уйдет, Егудин ушел, зато есть такие ребята, как Ким, Горынцев вот еше появился,, бесценный парень, за него десяток не жалко отдать, и вообще... Он включил телевизор и посмотрел программу новостей. Ему понравился тон передачи, изменившийся в последнее время в лучшую сторону, и это он поспешил причислить к плюсам своего положения. «И лучшее время истории, доставшееся на жизнь», — мысленно присовокупил он к перечню своих преимуществ. Поглядел — и оказалось ничего, вроде достаточно для мало-мальски полного счастья. С тем и уснул. А снабженца грамотного, действительно, надо найти, надо... Пр должен е с едует* * Татьяна Алексеевна НАБАТНИКОВА родилась в селе — Краснояры Алтайского края. Окончила Новосибирский электротехнический институт и Литературный институт им. Горького. Произведения печатались в жур­ нале <г Сибирские огни». Автор книг: с Рассказы», «•Домашнее воспитание». Член Союза писателей. Живет в Челябинске.