Сибирские огни, 1987, № 1

шу приказ!» — с раздражением бросил ему и ушел прочь. А про Егу- дина Хижняк даже не вспомнил и никаких сомнений не выказал. Может, просто не успел? А может, правда не поверил, что предложение Путилина серьезно? Директор Василий Петрович попросил Путилина обосновать такой выбор. Обосновать? Парень хочет и умеет работать. Парень хорошо соображает. Парень ладит с людьми (говорил, а Ым хйурился: как колючка где-то в носке засела... стопроцентная сходимость — всеядность — приспособительство — шакальство — так близко все, одно невидимо переходит в другое без границы). Парень физически и психически здоров. (Повысил тон, чтобы отвязаться от колючки в носке). Парень, наконец, красив — вы что, не видите? У него ни одной пломбы во рту. Василий Петрович пожал плечами и подписал приказ. Он дотягивал полгода до пенсии, дома у него была крохотная внучка, перед матерью которой — своей дочерью — Василий Петрович все непоправимее чувствовал вину: всю жизнь отдал производству, ей ничего не досталось. Хотел искупать долги, повинуясь самым простым семейным нуждам. Он недавно к тому же перенес инфаркт — . хоть и неболь- шенький, но достаточный для того, чтобы стать сентиментальным и почувствовать любовь к родным. А на следующий день Егудин подал заявление об уходе. Путилин взглянул на бумагу, усмехнулся: — Так. Поступок пожелал остаться немотивированным. Ну что ж, подпишем и немотивированный. Желание клиента для нас закон! — Если вам нужна мотивировка, то... — Не нужна! — опередил. И корректно осведомился, с отработкой ли подписать или с сегодняшнего дня. Егудин, конечно, не ожидал. Он опешил и потерялся.. Рука невольно потянулась забрать румагу назад — но удержал ее, призвав на помощь, наверное, все самолюбие. Рассчитывал: работать некому, и ТЭЦ не должна так легко согласиться потерять его. Ведь подготовленный специалист стоит станции год времени! Он не ожидал от П у тилина. — С отработкой, — и голову опустил как собака, признавшая себя побежденной. — Пожалуйста! — Путилин сделал росчерк. Не было в нем милосердия.— Более того, с завтрашнего дня вы можете 'не выходить на работу, две недели будут вам оплачены в виде выходного пособия. К директору на подпись я отнесу сам,— и придержал бумагу, к которой потянулся было Егудин. — Ну спасибо,— вибрирующим голосом произнес тот. — Не за что. Вы проработали на станции пять, кажется, лет, да? Вы заслужили к себе дружеское отношение. Путилин в ту минуту и сам был противен себе. Растер бедного по земле, как плевок. Но не мог же он, в самом деле, позволить, чтоб его вот так брали на испуг! Они думают: сейчас начальство вскочит, лапки кберху и в ножки бух: не губите, помилосердствуйте! Начальство будто не знает, что все течет и все изменяется ежесекундно, а мир стоит, и ничто не в силах его опрокинуть. Даже ваше заявление об уходе. Вы думаете, раз начальство уговаривает вас забрать заявление — значит, оно испугалось остаться без такого ценного специалиста, как вы? Без такого замечательного незаменимого специалиста! Благодарю за дружбу, Глеб Михайлович!..— хлопок двери. ^Эпизод исчерпан. А Жжение в мозгу все длится, длится. Сейчас он пойдет по станции, будет всем сообщать с видом гордой жертвы, что уходит. Думает, вот сейчас все возмутятся такой несправедливостью, и начнется всенародное движение сопротивления. Ну, как на войне: встал из окопа, ура и вперед — и все за тобой. Врешь, братец, сейчас не война. Хочешь знать, что будет? Встанешь, закричишь ура, и все с интересом будут глядеть, как ты побежишь. Те же самые люди. 56