Сибирские огни, 1987, № 1

От несовершенства своей природы Т ЭЦ натужно гудела и не давала ни на миг отдыха ушам своего творца — совсем как орущий по ночам младенец. Но младенец вырастает и перестает плакать, а станция никак не растет и не совершенствуется сама в себе. . Но человек все равно рад и горд своим творением, и с недостатками его он легко мирится, зная изъяны и за божьими созданиями. За самим собой. Потом пришел пообещанный Зіижняк. Путилин сам водил его по станции: вахтенный персонал — его личная гвардия, и он должен знать, кого берет. У Хижняка, цидно было, голова вздулась с непривычки от изматывающего грохота турбин. Но не подал виду. Температура в машинном зале была градусов сорок — тропики. В открытые окна вываливался пар прямо в мороз. — Греете улицу? — крикнул Юра на ухо Путилину. — А?! — Греете, говорю, улицу? — Да ! — серьезно ответил Путилин.— Это спрашивают буквально все, кто попадает в машзал. Юра огорчился: маленький прокол. — Практику студенческую где проходили? — На Братской ГЭС . А ... Слух немного отдыхал, когда сворачивали в пультовые котельного и турбинного цехов. Из-за пульта котельной поднялся им навстречу Андрей Лукич — куртка-спецовка расстегнута до пупа, обнажая поношенное голое тело. Поздоровались все за руку. — Вот наш старейший мастер котельного цеха,— несоразмерно громко после шумного машзала сказал Путилин.— А это наш новый инженер, будем готовить его в оперативною службу. Скажите-ка ему, Андрей Лукич, сколько времени нужно для того, чтобы освоить оборудование вашего котельного цеха? — Нужно не меньше, чем месяцев семь-восемь,— с достоинством ответил мастер. И добавил — как бы не от себя, а подневольно: — А чтобы вот так, без приборов чувствовать состояние машины,— это надо леть шесть. Путилин довольно крякнул, выжав из Андрея Лукича полный парадный текст. Отличный мужик Андрей Лукич, но без чувства юмора. Удручающе серьезен. — Спасибо, Андрей Лукич! Тот кивнул и исполнительно сел на свое место. Ритуал представления повторился в пультовой турбинного цеха. Хижняк узнал, что ему придется работать начальником смены всех цехов по очереди — по месяцу-полтора. Тогда еще нельзя было предвидеть, что этот Хижняк вцепится в работу с таким остервенением. Он все осваивал потом за полмесяца. — Бывает,— предупредил Путилин,— устроится человек на работу, а потом раз — авария, и он подает заявление: не выдерживает. Представляете, что здесь творится, когда авария? — печально сказал он.— Собранность требуется, выдержка — как на войне. И прочитал в глазах Хижняка озноб и готовность к подвигу — и если это не знак, то что же тогда может служить знаком, по которому распознается человек? В тот же день Путилину пришлось еще раз пройтись по станции в каске — водил корреспондента газеты. И снова бессменное: — Скажите-ка, Андрей Лукич, сколько времени нужно на то, чтобы... И Андрей Лукич — опустив глаза, упорствуя в серьезности: — Потребуется месяцев семь-восемь... А чтобы вот так, без приборов, чувствовать... Путилин победно взглянул на корреспондента. 51