Сибирские огни, 1987, № 1

— Д а . У нас мало прав. Нам доверено отапливать и освещать целый город, а нашему слову не доверяют. Любое решение дирекции, не подкрепленное самыми увесистыми фактами и документами, подвергается сомнению и проверке всяких комиссий. Это вот донос — он не требует подкрепления фактами: комиссии безоговорочно снимаются с места и едут расследовать этот донос. И если я не смогу документально доказать, что я не верблюд, то побеждает донос! Вот такого вот Семенкова. Сегодня я уже имел счастье приветствовать комиссию, которая прибыла по его жалобе: дескать, мы несправедливо и незаконно назначили дисом без экзамена... впрочем, это не здесь... (Зал медленно зашевелился). Д а ! Семенков прав! — повысил голос Василий Петрович, чтобы прекратить возникший шум.— Я не могу его уволить, но пусть он попробует остаться! — выкрикнул, скорее даже взвизгнул Василий Петрович, пренебрегая своим инфарктом.— Пусть он попробует остаться! — лицо его, в котором когда-то в молодости преобладали вертикальные линии, теперь осело, как старый дом, и сплющилось поперек себя. Василий Петрович ждал из последних сил своего срока уйти на пенсию, а по улице шли люди, весело катились троллейбусы, и горя никому не было, что скоро Василия Петровича уже не будет. Аггіесса сжалась и покраснела, потому что действительно ее назначили дисом без экзамена против правил — когда уволился Егу- дин — и- вот, теперь из-за нее... Василию Петровичу... Зал как-то угрожающе набычился. Больше никто не оглядывался на соседа для проверки правильности чувства. Трогать Агнессу — уж этого никто здесь никому Не позволит. — Д а ' гос-по-ди-и! — брезгливо протянул Семенков.— Д а я сию же минуту подам заявление! Прямо вот сейчас! За кого вы меня держите? Я не фраер! — вконец разобиделся он. Путилин бесстрастно протянул ему из первого ряда лист бумаги и папку для опоры. Семенков быстро писал. Рука его дрожала. Потом и голос дрожал, когда он сказал: — Вы все тут подлизы и трусы! Вернулся суд, приговор: высчитать с Семенкова стоимость кабеля. Администрации рассмотреть вопрос об его увольнении. Семенков первый вышел из красного уголка, гордо воткнув руки в карманы. Путилин оставался дольше других сидеть в своем одиноком первом ряду, приводя в порядок смутные чувства, как бумаги на столе,— и не мог пока разобраться в них. Подошла к нему судья Тася, горделиво рдея и поправляя волосы девичьим застенчивым жестом: — Ну как? Я ведь присутствовала пока всего на двух процессах. И оба были бракоразводные... Похвалы попросила. Боже мой, господи. Бедный человек, он все о себе. Конечно, мы тут только для того и собирались, чтобы поглядеть, каково Тася покрасуется перед нами в роли судьи. Смотрел на нее, вытаращив глаза, и даже слова не подобрал, не кивнул даже. Пошел домой. Стояла весна во всем своем возможном безобразии: посмурный вечер, грязь под ногами безысходная, брюки зацементировались понизу, и теперь, пока не скинешь их, будет держаться на лице невольная гримаса отвращения. Похож человек на шаровую молнию? Устойчивость ее настолько зыбка, что почти невероятна: равновесие шипящей плазмы в соприкосновении с потухшим веществом воздуха кажется недостижимым — и легко нарушается. Взрыв — и все. А то бывает, стекут незаметно заряды — пш-ш-ш-ш. Куда утекает заряд человека? Если он не взрывается в пых и пух от соприкосновения с остужающей средой прочего равнодушного вещества? 46