Сибирские огни, 1987, № 1

единяясь; да и был ли коллектив? К кому же тогда присоединился Юр ка?) Потом Егудин повернулся к Пшеничникову и разъяснил: — Разумеется, не увидишь! Глаз воспринимает только тот свет, который направлен прямо в зрачок. — Неужели?..— ахнула пораженная Агнесса. Поразить ее ничего не стоит. —Ведь мы же видим всё! Неужели это от всего к нам в глаз попадает луч света? Какой же тогда плотности должен быть этот луч, ведь... , — А вы, Агнесса Сергеевна, подумайте — и всё сообразите! — ядовито предложил Егудин. — Так что же такое свет? — воззвал Сева Пшеничников,— Ведь если это волны, то должно быть видно и сбоку: волны распространяются во все стороны равномерно. Разве из волн можно сделать узко направленный пучок? — он обращался к Егудину с детской беззащитностью. — Нагрузка поднялась, смотри, ты, начальник смены! — указал ему Егудин. Действительно, на частотомере светилось 49,5 гц. Сева вздохнул и покорно нажал кнопку центрального пульта энергосистемы: — Возьмите у нас нагрузку! — взмолился. И слышал, как Егудин прошептал презрительно: «Бедный родственник...» И видел, как Юра Хижняк торопливым кивком показал Егудину, что вполне разделяет его чувство. Нет, это Севе было не больно. Это была всего лишь жизнь отношений. Это для Нины было бы существенно, для ее мира чувств. А для С е вы болезненно было лишь искажение материальных законов и пренебрежение к ним самой природы. Вода, например, пренебрегает законами, установленными в физическом мире, и это приводит Севу в куда большее отчаяние, чем все предательские гримасы Юрки Хижняка. Вода, затвердевая при минус четырех градусах, становится менее плотной. Вопреки всему, исключительно в интересах жизни, потому что иначе лед тонул бы, более плотный, чем вода, и все водоемы промерзали бы до дна, погребая в себе жизнь. И еще одно противозаконное свойство: будучи жидкостью, то есть веществом с большими межмолекулярными промежутками, вода несжимаема. Так надо природе, жизнь ей дороже закона. Вот лишь от чего по-настоящему болело Севино сердце. ГЛАВА 3 А В И Т А М И Н О З , Пора, Глеб Михайлович,—- напомнила секретарша, и Путилин отправился. Суд будет в красном уголке. Суд будет. Хотя серьезные выражались сомнения, выносить ли сор из избы, и открыто позорить вахтенного (значит, избранного) — инженера, ну, техника, перед рабочими. И недовольно ли «офицерского» суда чести, говорил Ким и еще говорил Горын- цев. А Хижняк помалкивал. Пришлось его спросить. Он уклончиво: «Я не знаю, как в таких случаях поступают. Но, по-моему, рабочих тоже презирать нельзя. Не такие уж мы дворяне». Попробуй опровергни... Есть такие понятия, которыми действовать — как рычагом. Или как кастетом в драке. Или как там еще говорят: против лома нет приема. Себе Путилин не разрешал этими рычагами пользоваться. Хотя соблазн бывал. Демагогия обладает силой тарана—так иногда необходимого для продвижения дела!.. Черт! Хижняк начинал настораживать. Красный уголок был уже заполнен. Исключая, разумеется, первый ряд. Путилин усмехнулся, прошел через все помещение и сел впереди один (этим бесстрашием садиться в первом ряду, не обеспечив себе прикрытия хотя бы чьей-нибудь спиной, он с юности (отличался от прочих. По этому отличию и знал, кем родился быть на этом свете). Агнесса решительно отказалась восседать судьей. «Это я не могу», 40