Сибирские огни, 1987, № 1

— Сейте-сейте, вы же все теперь ученые. Старик помолчал и добавил: — Только земля мертвая. А влаги в ней много, надолго хватит,— он сжал в кулаке землю, потом протянул ее на ладони председателю. Она не рассыпалась. — Пусть землица прогреется, задышит. Тогда и сей. Машин-то у тебя много, быстро отсеешься. Это не ранешние времена, когда на лошадке да на быках... — сказал дед и направился к машине. — Отвези, Николай, деда домой и возвращайся,— крикнул председатель шоферу. Земля действительно была холодная, и здравый смысл подсказывал: надо погодить. Но уходить с севом в июнь — преступление. Лето в Сибири короткое, а срок вегетации пшеницы длинный: не успеет вызреть. Вот и думай-гадай. Старику легко давать советы: он ни за что не отвечает. А председатель в ответе за все. И указчиков над ним стоит много — гораздо больше, чем требуется. — Ученых тьма,— ворчал мой знакомый.— А толку? Был бы сорт пшеницы с короткой вегетацией — и горя мало. Жди этого самого Пахомова дня. Прогрелась бы земля, сорняки проросли. Уничтожил их — и сей себе на здоровье.— Он выбрался на дорогу и стал обивать комья с сапог. — А ты что молчишь? — Тебя слушаю, Виктор Васильевич, и думаю: почему ты, например, не занимаешься сортоиспытанием, а твой коллега из соседнего колхоза занимается? — Сортоиспытанием? Только этого мне не хватало. А что испытывать? Нечего! Ты мне дай 3—4 сорта с разными сроками вегетации. У меня шесть тысяч гектаров пашни. Вот я их и засею. В разные сроки. А осенью скажу тебе: эти сорта хороши, а этот — ни к черту. Но отказываться .от него погожу. Может, он по нынешней погоде и плох, а при другой и хорош будет. Ты мне дай сорта, чтобы я при любой погоде с хлебом был. Я усмехнулся, хотел перебить, но собеседник остановил меня: — Погодь, послушай. Вот вы пишете в газетах: этот, мол, разумный хозяин, устойчивые урожаи получает в любых погодных условиях, а этот неразумный... Я, по-вашему, в неразумных числюсь, потому что позапрошлый год по 20 центнеров хлеба получил, в прошлый — по 17, а нынче кукиш с маслом, наверное, получу. А мне обидно в неразумных ходить. Я тоже хочу при любой погоде с хлебом жить и планы выполнять. Сядьте-ка, разумники, на мое место да на моих почвах получите нынче по 20 центнеров, когда июнь на носу, а сеять нельзя.— Председатель забрел в прошлогодний придорожный бурьян и начал яростно отшаркивать сапоги от липкой солонцовой грязи. Я молча последовал его примеру. Возразить было нечего. Селекционеры пока что, действительно, не снабдили сельское хозяйство достаточным количеством сортов зерновых. Дело трудное, хлопотное, долголетнее — выводить новые сорта. Виктор Васильевич все прекрасно понимает, но ему от этого не легче. В дождь ли, в снег ли, легко' ли, трудно ли — с него требуют план. И он, в свою очередь, вправе требовать все необходимое, чтобы его труд всегда и гарантированно окупался. Точно так же Виктор Васильевич вправе требовать от синоптиков по возможности точного прогноза погоды. Скажи ему сейчас хоть с девяностопроцентной вероятностью, что осень будет долгая, теплая и сухая, он успокоится, будет терпеливо ждать тепла, спровоцирует и уничтожит сорняки, а в первой декаде июня без суеты отсеется. Сейчас же не суетиться он не может. Боится непогожей осени и своего начальства. Затянешь сев, а хлеб не вызреет, тогда тебе, умнику, головы не сносить. И скрепя сердце, строптивый и неравнодушный к делу Виктор Васильевич к первому июня обязательно отсеется. Не только потому, что уходить с севом в июнь опасно для урожая, но и потому, что при любом исходе дела ,хочет остаться председателем. Привык тянуть лямку и знает, что тянет, вроде бы, неплохо, другой, возможно, будет делать это хуже. Если бы лучше, Виктор Васильевич смирился бы Но хуже — не хочет. Как-никак за годы его председательства кое-что доброе сделано. Полушутя говорю Виктору Васильевичу, что у меня есть задумка написать материал для газеты о сельских руководителях, которые ведут многолетние наблюдения за’ погодой, знают народный календарь, не отвергают советы стариков, и что начать свое повествование намерен с зарисовки о том, как один мой хороший знакомый председатель привез в поле старика, чтобы посоветоваться с ним, сеять зерновые или погодить. — Ты что? — возмутился Виктор Васильевич.— Ты что, хочешь, чтобы надо мной смеялся весь район? — Но ведь пользоваться советами стариков и народным календарем ■ совсем негрешно, коль наши синоптики врут. — Слушай, будь другом, — председатель доверчиво опустил тяжелую руку мне на плечо,— не пиши, не делай посмешищем... Просьбу я уважил, но интересоваться, учитывают ли народный опыт земледельцы, не перестал. К сожалению, внимающих этому опыту мало. Гораздо больше таких, кто бездумно воспринимает команды сверху и даже не хочет учиться на собственных просчетах и ошибках. * * * Специфика сельского хозяйства такова, что как бы далеко ни шагнули наука и техника, личный опыт и особенно личные наблюдения всегда будут играть большую роль в повышении продуктивности земли — гораздо большую, чем, допустим, в улучшении качества машиностроительной продукции. Прошли те недоброй памяти времена, когда мы стригли под одну гребенку наши обширнейшие территории и пытались повсеместно внедрять какую- нибудь одну приглянувшуюся технологию возделывания пашни. Сейчас мы поумнели и требуем от ученых разработки зональных систем земледелия даже в пределах области. 153