Сибирские огни, 1987, № 1

ставляешь, какое столпотворение там началось' бы, кабы все шли со своей заботой да сочувствием? Хватает и нас, бывши« детдомовцев. Нас государство вырастило, ну, а мы ему помогаем. Этот эпизод ничего не добавляет в картину теперешнего Стрежевого, но многое говорит об одном из его жителей. Как-то не принято давать такие характеристики коллегам, пишущим людям, но для меня Николай Белоус — живое воплощение Стрежевого. Того Стрежевого, который я знаю и люблю, который считаю городом своей юности. Я вовсе не ставлю задачи рассказать все о -городе и горожанах. Я говорю о том, что меня волнует, и ни о чем другом. Ни в коем случае не претендую на исчерпывающие объяснения. К городу-подростку такой подход вполне применим: кто смо- .жет утверждать, что мы имеем дело с уже сложившимся характером? Город — живой организм, он растет, он развивается. О результатах развития можно будет судить много позже, а пока... Пока интересен сам процесс. И атмосфера, в которой этот процесс проистекает. Атмосфера же — будем говорить прямо — вовсе не так ясна и чиста, как хотелось бы. Висят в ней довольно мрачноватые облака, несущие, кроме всего прочего, мучительные вопросы: как случилось, что город юности во многом не оправдал надежд его основателей? Что произошло, если прямота людских отношений оказалась вытесненной осторожностью, деловитость сменилась делячеством, личная ответственность — коллегиальной бесплодной суетливостью. * Стрежевой — не изолированная территория, и он в большой степени оказался во власти тенденций, о которых с гневом и болью говорилось на XXV II съезде КПСС: тенденций застоя, прикрываемого густым пустословием. Это усугублялось еще и тем, что главная отрасль города, определяющая все его бытие, — нефтяная промышленность — вдруг волею судеб стала «зоной, свободной от критики». Самое обидное, что городская парторганизация на протяжении трех последних лет не только не (могла противопоставить этим тенденциям здорового и живого начала, но и охотно способствовала развитию атмосферы безгласного, приспособленческого существования. Какие же черты определяли стиль работы Стрежевского горкома партии в эти последние годы? Кабинетные методы руководства. Пыль речей. Блеск — не ума, но позументов и регалий. Заливание больных проблем «приторным елеем». Умиление собственной значимостью, ощущение себя «гигантами районного масштаба». Забвение очевидной истины, заключающейся в том, что спокойный и трезвый скептический взгляд дороже и ценнее, чем тысячи слов о верности избранного пути. На городской партийной конференции в декабре 1983 года в зал вбегали пионеры с живыми цветами и происходила потрясающе отрежиссированная сцена всеобщей растроганности. Заорганизованные делегаты произносили речи, заранее отредактированные и выверен148 ные в аппарате горкома. Взрослые и серьезные дяди и тети играли в Партийный Форум. Но здоровые силы городской парторганизации были живы. Как гром в безоблачной тишине, прозвучали результаты голосования: был практически забаллотирован Василий Матютин, заведующий одним из отделов горкома, бесспорно самый чиновный чиновник в аппарате. До предписанного Уставом КПСС процента «против» не хватило лишь немногих голосов. — Ай-яй-яй,— лукаво сокрушались делегаты в перерыве после того, как были объявлены результаты голосования.— Василий Иванович! Кто бы мог подумать?.. Стрежевские руководители поняли предупреждение, исходящее от городской парторганизации. Хотя Матютин и вошел в тот состав горкома, но отдел ему пришлось оставить и вообще искать другую работу. Отчетно - выборные партконференции — хороший инструмент изучения общественного мнения. Внимательный наблюдатель легко чувствует здесь дыхание той социально-политической атмосферы, что сложилась в данном районе, городе, области. Поэтому на конференцию в декабре 1985 года я ехал с тревожным и радостным ожиданием: апрельский пленум ЦК расставил многие акценты в соотношениях наших ценностей; как-то стрежевчане перестраивают себя и свою работу? Я пришел в горком накануне, когда еще полным ходом шла подготовительная запарка. Стучали машинки, метались из кабинета в кабинет инструкторы. Зашел в кабинет к Гарипову. Он выглядел осунувшимся. — Трудно,— пожаловался Фанзиль Га- лимзянович,—Работаю всего три месяца, а отчитываться-то — за два года! Предыдущего первого секретаря Стрежевского горкома, В. М. Дягилева, освободили от работы в связи с полным несоответствием этой должности (формулировка была, разумеется, другая — «по состоянию здоровья», но это никого не обмануло). Гарипову, кадровому нефтянику, толковому инженеру и грамотному руководителю (он многие годы командовал нефтегазодобывающим управлением «Стрежевойнефть», потом создавал новое НГДУ на Васю- ганье), действительно, чрезвычайно трудно было входить в устоявшуюся колею отработанных ранее методов. И ломать эти методы — не хватало ни времени, ни сил. А о том, что ломка нужна, можно было и не говорить: очевидная истина. Следующий кабинет. Валентина Денисова, секретарь горкома. — Слушай, — сказала она,—в «Смене» у тебя вышел хороший очерк. Поздравляю. Только — почему мало написал про Стрежевой? Одной-то строчкой? Мы большего заслуживаем. — Критиковать будете? — поинтересовалась Ольга Агаркова, заведующая отделом пропаганды и агитации. — Ну почему же? — удивился я. — А потому, что вы такие, газетчики. Вам бы только критиковать. — Это от вас зависит. Как проведете конференцию, так и напишу. — Хорошо проведем. Организовал« все, как надо.