Сибирские огни, 1987, № 1

новном объекте. После смены — час отдыха, и на строительство детского сада. По три-четыре часа ежедневно, безо всяких сверхурочных доплат, отдавал каждый досрочной стройке. 'И на год раньше, чем предусмотрено графиком, ввели огромный детский комібинат на 320 мест. Молодцы? Молодцы. Можно было бы умилиться, да не нужно: важнее понять побудительные мотивы. Юности свойствен максимализм. Это задорное и упрямое качество не вдруг поддается влиянию любых авторитетов. Нужно самому крепко пожить на свете, многое повидать, испытать и передумать, чтобы прийти к очевидному, казалось бы, выводу: ветераны — золотой фонд общества, его благородный цемент. Покуда живы люди предыдущих эпох, всегда будет существовать живой мост из прошлого в будущее. Связи поколений не просты н не строго логичны; иногда правнуки оказываются ближе к истокам, нежели дети и внуки. Проблема «отцы и дети» вовсе не так уж вечна, и эти возрастные формации вовсе не обязательно противостоят Друг другу. Громадность общего дела стирает частные противоречия. На фронты последней войны ушло два поколения, а вернулось одно — поколение победителей. Седые отцы и безусые сыновья равно отстаивали Родину; в сорок шестом все они, независимо от возраста, уже были ветеранами великой битвы против самого большого зла, известного человечеству. Война перековала непонимание и расхождение во взглядах, но выковала — единство. Что касается мирного строительства, то, на мой взгляд, должно быть особое отношение к людям, стоявшим у начала любого большого дела. Наш народ молод духом, и, видимо, поэтому мы вообще не очень бережливы с собственной памятью. Сберегая безусловные святыни далекого прошлого, забываем о ценностях совсем недавних времен. И бывает порою так, что опаздываем увидеть что-то очень важное, покуда оно рядом с нами, и объявляем историческими памятниками руинные объекты, никогда не дошедшие бы до такого состояния, будь к ним приложено внимание вовремя... Это в равной степени относится и к городам, и к людям. Применительно к Стрежевому такой разговор уже нужен, и вот почему. Разного рода хозяйственные сложности и неурядицы повлекли за собою серию так называемых «организационных перемен». Сменилось несколько генераций руководящих работников, причем, как это часто бывает, каждая смена сопровождалась немалой перетряской, Неизбежно происходила и ломка традиций: свежему человеку трудно вписаться в замкнутую систему устоявшихся связей; кому-то неизбежно приходится потесниться — либо человеку, либо (если человек — руководитель, да еще так называемого волевого стиля)’ системе. Лес рубят — щепки летят; с обновлением аппарата происходило постепенное забвение и тех добрых начал, на которых первоначально основывалась стрежевская специфика; местный патриотизм, начинающийся с первых колышков и первых палаток, приобретал характер явления второ- и третьестепенного. Своих 146 кадров не хватало, приходилось звать «варягов». Кто-то из них прижился, другие, поболтавшись, убрались восвояси, успев, однако, так или иначе замутить чистоту производственных отношений и нравов. Тут просматривается и объективная сторона проблемы: первопроходцы начинали с нуля, объемы их работы были \— по сравнению с нынешними — смехотворно малы, их техника — на фоне сегодняшней индустрии кустарна, их методы управления — примитивны рядом с теперешними автоматизированными системами. Нужно было очень крепко верить в будущее, чтобы превзойти все трудности да еще и выйти на уровень НТР. Но на этом уровне родился совсем другой герой: человек, умеющий считать и рассчитывать на много ходов вперед, человек предельно деловой и жесткий в сфере производства, мобильный и подтянутый, вроде бы всесторонне развитой. Другое время — другие люди. Но мне почему-то кажется, что человек, воплощающий в себе высшие достижения научно-технической революции, умеющий руководить собою и другими с безошибочной четкостью электронно- вычислительной машины, чувствующий себя в любых кабинетах, как у себя дома, прочно знающий, ' что и зачем ему нужно в жизни, — что такой человек был бы несовместим с первой палаткой в центре С амого Большого В Мире Болота (так здесь порою говорят — с иронической гордостью). Такой человек никогда не стал бы беззаветно трудиться ради далеких будущих общих благ. Вот какое письмо получил я однажды, опубликовав в областной газете совсем небольшую лирическую корреспонденцию о стрежевских первопоселенцах: «Уважаемый товарищ! Пишу на бегу, буквально за несколько минут до самолета. Хотели вместе с мужем заехать к вам в редакцию, но рейс оказался раньше, чем предполагалось, и время пребывания в Томске пришлось сократить до минимума. Летим в отпуск. Большое вам спасибо от имени всех стрежевских ветеранов за то, что вспомнили о нас, о годах нашей молодости, о дорогом для нас времени, которое принято называть юностью. С каждым годом нас теперь становится меньше: товарищи уезжают, а то и уходят навсегда, и с этим ничего не поделаешь. Это жизнь, и обижаться на нее нельзя. Но обидно другое. Обидно, что все чаще приходится оказываться в двусмысленном положении, когда твой опыт и твои знания, и особенно традиции, накопленные нами, как будто никому и не нужны. А ведь мы продолжаем активно трудиться и можем, да и должны, еще многое дать стране и подрастающим поколениям. Все чаще и чаще слышишь фразы вроде: «Чего им нужно, этим ветеранам? У них и так все уже есть». Люди, которые так говорят, не -понимают, что нужны-то нам вовсе не материальные блага...» Я долго раздумывал над этим откликом, не зная, что с ним делать: вроде бы, частное единичное мнение... Но потом все же понял: надо публиковать! Подтолкнул к этому решению такой разговор, состояв