Сибирские огни, 1987, № 1

Четыре года о премиях и не помышляли. А как дружно жили! — В палатках до Октябрьских праздни­ ков... — Да, чернила в авторучке замерзали. — Что там чернила! — вскидывается Альфия. — У меня волосы примерзали к стенке палатки. — А они у тебя тогда длиннющие бы­ ли... Мы все удивлялись: как ты ухитря­ ешься такую красоту в этих условиях бе­ речь? — Из болотных сапог не вылезали. Раз­ вороченная земля, грязь по пояс. Детей в школу возили в тракторных санях... — А сейчас идешь по бетонке мимо де­ вятиэтажек и иногда ловишь себя на мыс­ ли: не верится! Не верится, что так было — и совсем ведь недавно. И даже слезы иной раз навернутся... Альфия вдруг умолкла, вынула плато- .чек. Мужчины насупились, отвернулись. — А вообще, — сказала она, успокоив­ шись, — легкой-то жизни у нас не было никогда. Возвращаясь памятью к тем, изначаль­ ным годам Стрежевого, нельзя не сказать еще раз про быт. Даже уйдя от /палаток и перебравшись в квартиры «со всеми удобствами», стрежевчане жили как-то подчеркнуто просто. Устроенно -г- но не пышно, уютно — но не обставленно. Уют, впрочем, был очень своеобразен — по ны- нешним-то понятиям. В доме Олега Ружникова — самого пер­ вого руководителя стрежевских строите­ лей —•из мебели были: тахта, кухонный с*ол да грубовато, но любовно сколочен­ ный из. сосновой доски-тридцатки книжный стеллаж. Дом был всегда людным: при­ езжее начальство, артисты из молодежных агиттрупп, наша журналистская братия, сослуживцы, — все тянулись под вечер сюда, на огонек свечи, которую хозяин упорно предпочитал ненадежному мигаю­ щему электросвету. Дом, собственно, яв­ лял собою элементарную двухкомнатную квартиру, а притягательность его заключа­ лась прежде всего в личности хозяина. Жуковато-черный, цыганистый, великолеп­ ный Олег был. не очень хорошим рассказ­ чиком, но обаяние от него исходило пото­ ком таинственного излучения, и, как я те­ перь догадываюсь, секрет этого ■ обаяния был в умении коротко и быстро сделать всех и вся близкими и равными друг дру­ гу. Гости в этом доме располагались пря­ мо на полу, на медвежьей шкуре. Немно­ го сухого вина на большущую компанию, обыкновеннейшая вареная картошка, моро­ женая струганая рыба и стихи до утра. Мебель не держали не потому, что труд­ но и далеко завезти, не потому, что чув­ ствовали себя временными-жителями. Без- вещность была образом не только суще­ ствования, но и мышления — для целого поколения. Люди были такие? Время было такое. Середина шестидесятых годов. Куда ж делось то поколение? Остепени­ лось? Трансформировалось? Отнюдь. Оно просто растворилось в превосходящей массе повзрослевших акселератов. Бессреб­ реники-отцы породили детей, далеко не безразличных к материальным ценностям. Элементарный пример. Сегодняшние соци­ ологические опросы установили: три чет­ 144 верти работающего населения в благоустроенном Стрежевом держится здесь из-за высокого районного коэффициента и северных надбавок. Семнадцать лет назад конкретная социология еще не простерла над Стрежевым свою анкетирующую длань, — но это и не важно; судить о причинах и следствиях можно по другим, не менее убедительным данным. В течение первых трех лет освоения томского нефтяного Севера и коэффициент здесь был много меньше, а надбавок, считай, не было вовсе: просто не успели их еще заработать. Льготы появились потом, когда ушло время палаток. Но ведь люди-то держались и без льгот! Еще один характерный штришок. Кігда среди общей застройки (а она на новом месте при всей плановости и обусловленности всегда несет определенные черты хаотичности) вдруг появилась по чьему-то недосмотру небольшая -^лочка с аккуратными и безусловно привилегированными особнячками-коттеджами, ее единодушно окрестили — Кулацкой. Нет, у этой улицы, есть и другое, официальное, название, но еот это, народное, привилось куда надежнее. Ее и сейчас старожилы Стрежевого иначе не зовут. Не хочу ностальгического нытья о днях ушедших. Время — удивительная материя; недаром первичные философские школы сравнивали его с-могучей рекой. Течет безостановочно и неумолимо, и остановить невозможно. А попробуй-ка разделить реку — что получится? В лучшем случае, условные категории: верховье, среднее течение, низовье... Так каждая произвольно выделенная эпоха человеческого бытия может быть окрашена сознанием в самые разные цвета, порою никак не соответствующие друг другу, а то и взаимоисключаемые, — в зависимости от того, кто смотрит и откуда направлен взгляд. Только никогда не надо забывать о единстве объекта. ...В Стрежевом нет барахолки. Но восхищаться этим не надо: барахольщики-то все равно есть. На специальных щитах или на стенах зданий в людных местах наклеены пестрой россыпью объявления. Отпечатанные на машинке и написанные от руки. Многие — с отрывными хвостиками адресов внизу. Люди предлагают обмен и размен квартир, — а что делать, коли соответствующее бюро в городе еще не создано? Это — главная тема. А вторая по количеству предложений? О... ПРОДАМ ДЖИНСЫ . АМЕРИКАН СКИЕ. РАЗМЕР... Размеры называют с небрежной широтой: скажем, 46-48-50. Фамилий торговцев, разумеется, нет. Между прочим, знаете, какое объявление больше всего било по глазам стрежев- ского ротозея шестнадцать лет назад? ПРОДАЕТСЯ КОРОВА. Коров продавали коренные жители этих мест, неожиданно разбуженных нефтяным бумом. Открывались радостно тревожащие перспективы, промыслам требовались тысячи рабочих рук, пахло «нефтедолларами»,^ буренки становились помехой для семей, готовых к перемещению в пространстве И ’ ВО времени. Жизнь способна выделывать довольно крутые виражи, Недавно машинист Алек-