Сибирские огни, 1987, № 1

узнать. Одно не вызывает сомнения — перед нами ясно обозначенный след бракодельства, очковтирательства. Но, может, это единичный случай, не типичная ситуация? Тем более встреченная мною «Несси» ведет себя пока мирно. В Салехарде; центре Ямало-Ненецкого автономного округа, начальник гидрохим- лаборатории Нина Владимировна Калиничева и заведующий отделом строительства и архитектуры окрисполкома Владимир Александрович Устенко, участвовавшие в расследовании шести крупных аварий на нефтепроводах, проходящих по территории округа, сообщили: в пяти случаих причиной аварий было именно отсутствие при- грузов. Та же история: вспучиваясь, болота выжимали трубы из земли, они корежились и рвались по сварным швам. А в Ханты-Мансийске, центре автономного округа— самого нефтяного края Тюменской области, окружной инспектор рыбоохраны Василий Иванович Аверин снабдил меня еще одной цифрой. Только за 1983 год в округе . произошло девяносто крупных залповых выбросов из нефтепроводов. И причина многих из них та же — отсутствие пригрузов. Наш разговор происходил осенью прошлого года, но и на тот момент, как сообщил Аверин, последствия самой крупной из этих аварий, происшедшей годом раньше, когда выхлестнуло 73 тысячи тонн нефти, еще не были ликвидированы. Сколько же озер, рек, лесов, олень, их пастбищ испоганили эти потоки! Сколько загубили ягодников, боровой дичи, рыбы! Сколько сотен людей лишили органичной жизни, того естественного уклада, в котором собирались они провести весь свой век, до последнего часа. Можно столь же подробно рассказать о других причинах аварий на нефтепроводах: коррозии, истончении труб, ненадежных сварных швах. Можно скрупулезно выявить, почему в каждом конкретном случае текут нефтепродукты с баз или подбаз геологов, почему слабыми оказываются обваловки шламйвых амбаров. Но это добавит лишь технические детали. Многочисленные документы специалистов, где такой анализ проведен, убедительно свидетельствуют: причина, по сути дела, одна — грубое нарушение элементарных правил, норм, строжайших служебных установлений. Иначе — тиражирование брака в огромном количестве экземпляров, привычка выполнять план лишь по валу: по метрам, кубометрам, километрам, тоннам, не заботясь о качестве. Тут, как говорится, и духа нет технического прогресса, а потому не об его издержках речь. Речь об особой жизненной философии (я бы даже сказал особой «идеологии»), сложившейся в среде освоителей Западной Си. бири, которую автор позволил себе назвать «нефтецентризмом». Исповедующие ее готовы все на свете принести в жертву собственной отрасли. Только она занята делом государственной важности. Все остальные не должны даже приниматься в расчет. Тут еще и давний афоризм всплывает в поддержку: «Победителей не судят». И ведь верно — пока не судят, хотя действия иных из них прямо подходят под статьи уголЪвного кодекса. Вот пример. Построил Ханты-Мансий­ ский ордена «Знак Почета» рыбокомбинат на озере Большой Сад рыбоводную базу, которая должна была давать ежегодно 700 миллионов икринок муксуна и пеляди. Замысел был дальний: расселять молодь ценных рыб по всему бассейну Оби, что за несколько лет могла заметно восстановить запасы. Около полумиллиона рублей затрачено было на мелиорацию озера и строительство базы. Запустив по осени в озеро первых рыбпроизводителей, рыбоводы покинули базу, а несколько месяцев спустя, в начале 1983 года, высадился на Большой Сад десант нефтеразведчиков. Участок для строительства буровой им решением райисполкома выделен был в 800 метрах от берега, за пределами водоохранной зоны. А они поставили свою вышку всего в 30 метрах от зимнего уреза воды. Дальше — как обычно: надежной обваловки не соорудили, пренебрегли и другими способами защиты водоема от загрязнения. И потекли в озеро мутные потоки нефтепродуктов и химреагентов. Результат? Он с исчерпывающей ясностью отмечен в акте комиссии Ханты-Мансийского райисполкома: «...озеро Большой Сад из-за загрязненности отработанными растворами, нефтепродуктами и другими отходами для выдерживания производителей рыб (муксуна, пеляди), то есть для рыбоводных целей, в дальнейшем непригодно». А заодно отражены в том же акте и некоторые другие нюансы в поведении смелых разведчиков недр: «Производственные постройки базы по сбору икры в значительной степени повреждены рабочими Правдинской ВМК (вышкомонтажной конторы.— И. Д .)—выломаны 38 рам, сорваны наличники, частично вырваны косяки, разобран электрощит, разбиты светильники, патроны и т. д. Насосная станция утащена на буровую и приспособлена для бани, электронасосы похищены, трубопроводов нет, утеплительный рейшаг разобран». Как это называть, виднее юристам. Раз- бой? Хулиганство? Хищение социалистической собственности? Но вот уже целых четыре года прошло, а следствие и суд как воды в рот набрали. Руководители же геологического ведомства по традиции объявили подчиненным выговоры «за несоблюдение природоохранных мероприятий». Да ведь по сути дела разрушен цех предприятия, при чем здесь «охрана природы»? Гуманный термин превращен в издевательство, в прикрытие куда более серьезных деяний. Бригада корреспондентов «Известий», опубликовавшая в 1985 г. серию материалов о Западной Сибири, в статье «Трудные миллионы» (№ 147) приводила суждение секретаря парткома объединения «Нижне- вартовскнефтегаз» В. Лобасенко. Он справедливо отметил, что щедрый поток нефти, полученный в первые годы освоения, особым — и далеко не лучшим образом — сказался на жизненной позиции работников отрасли: «Все это, в конечном счете, исказило психологию и самих нефтяников». Горькие, но справедливые слова! Они еще одно свидетельство того, сколь опасен стал «нефтецентризм». И появляется задача —■ проследить, откуда он взялся, как проник в людские души, на чем держится ныне? 133