Сибирские огни, 1986, № 12

— Понравилась служба? — спросил он, закрывая простенок зана­ весом.— Не жалеешь, что пришла? — Нет, что вы! Очень хорошо пели, и старичок такой милый. Большое вам спасибо. — Ну, я тут ни при чем. Ты можешь доброе слово свое сказать на­ стоятелю храма отцу Филарету, ему будет приятно его услцішать. — Какому отцу? — не поняла Лукерья. — А вот он идет. Старушки в зале зашевелились, закланялись. Рассекая толпу, в их сторону шел рыжебородый поп, тот, что читал из большой книги. Мо­ лящиеся встречали его поясными поклонами, толпа как бы стелилась перед ним, а он направо и налево крестил кланяющихся. Женщины тянулись к его рукам, целовали их, и это ничуть не смущало молодо­ го человека. Лукерья напугалась: он шел прямо к ним, а вдруг и ей тоже при­ дется вставать на колени? — Здравствуйте, Устин Анисимович! — красивым своим голосом сказал священник.— Будете работать? Я распоряжусь освободить придел. — Свет плох. Потерпите, батюшка. К троице завершу. — Не торопим, Устин Анисимович, лишь бы к лучшему. Может, нужда есть в чем? — Как не быть нужде у человека слабого? — Кто из нас, малых сих, не слаб? — пряча улыбку, по-светски вздохнул священник.-—Пожалуйте в контору, к казначею отцу Ва­ силию. — Ходил. Отец Василий послал за вашим благословением. ' — Ступайте с богом, скажите, я благословил... — Диво дивное, милая Луша, чудо приключилось! — смеялся Ус­ тин. — Проходим с тобой мимо дощатой мерзости, а мне и выпить не хочется. Отчего такое? А между тем, я богач, жулики Ротшильды — нищие побирушки рядом со мной! Отец Василий отвалил мне три сот­ ни! Целую пачку ассигнаций! Нераспечатанную! Когда он протянул мне грандиозную эту сумму, я подумал: счастливый день этот и до истечения своего должен остаться счастливым. Чудо не кончается, чу­ до продолжается! Знаешь ли ты, Луша, какая грандиозная мысль при­ шла мне в голову? Пригласить тебя в гости к моему другу Семену Васильевичу. Он живет на озере Псковском, дьякон бывший, голос ут­ ративший, но рыбак отменный и человек добрейший. Не откажи, Луша, и ничего не бойся, мы с Семеном будем лишь глядеть на тебя, юности твоей радуясь. Ежели согласна, по пути зайдем в Союз, ты отпро­ сишься. — А я ничего не боюсь,— сказала Лукерья.— Поедемте. А в Союз мы не пойдем: отпрашиваться мне ни у кого не надо.— Лукерья взяла Устина под руку, подумала: чудесно! В гости! На озеро! Хоть в дикую Африку! — Спасибо, что развлекаете меня, Устин Анисимович. И знаете, я хотела спросить вас... кто она, та женщина? Ну, танцовщи­ ца? Которая ревновала и голову молодого человека попросила? — Какого молодого человека? Иоанна Крестителя, что ли? О госпо­ ди! — хохотал Бортников,— Ну, выдумщица! Иоанн Креститель — мо­ лодой человек! Танцовщица? Звали ее Содомия или Соломея, только голову пророка попросила не она и не из любовной ревности, а ее мать, по имени Иродиада, женщина злая, подлая, так она отомстила пророку за его обличения. История типично библейская, кровавая, и никакой, Лушенька, возвышенной любви, никакой ревности, но ты!.. Ты же сказочница: сочиняешь сказки и веришь в них. Да не смеюсь я, напротив, завидую! Это, Лушенька, замечательно — верить в собст­ венную сказку... 92