Сибирские огни, 1986, № 12

и кирхами под высокими черепичными крышами. За разговорами не за­ метили, как закончили и, прибравшись, ели картошку в мундире — все, что осталось у нее из принасов. — В центре города над фиордом старинная крепость, у причалов разгружаются океанские корабли, а по улицам города летают и кричат морские чайки. Вы, Луша, были в Выборге? — Нет, не была. — А в Новгороде? Пскове? Пушкинском Михайловском? — И в Новгороде не была, и в Пскове. А в Михайловском была... во сне. Сергей Кузьмич на уроке литературы показывал картинки — Святогорский монастырь, дуб, тот самый, «у лукоморья», аллею Анны Керн. Я гуляла по той аллее... тоже во сне. Они внесли в проветренную посветлевшую комнату мебель, Лукерья заправила кровати, поставила в стакан веточку цветущей яблоньки. — Ну, кажется, все,— сказала она.—Мне пора на вокзал, мой поезд через два часа. Большое вам спасибо, до свиданья, Борис Нико­ лаевич. Прощайте до сентября. — Прощайте — это мрачно как-то. До свиданья. Я провожу вас, Лу­ шенька, до вокзала. Подождите меня, я выйду, на улицу, поймаю такси. ...Они сидели на заднем сиденье, молчали. — Луша, давайте съездим в Выборг,— вдруг сказал он.—Это сов­ сем недалеко, несколько часов на поезде. — Как... в Выборг? — растерянно спросила Лукерья.— Я же уез­ жаю. Домой. Мама ждет. — Маме можно дать телеграмму. Я очень хочу, Лушенька, чтобы вы погуляли по аллее Анны Керн не во сне, а наяву, чтобы вы увиде­ ли мой любимый город. После Выборга мы съездим в Михайловское, но сначала побываем в Пскове, это замечательно красивый город, там много русской старины. Псков любил Пушкин... — Нет, нет! Псков! Господи, что вы говорите?! —Лукерья готова была расплакаться, но стеснялась усатого шофера, косившегося на них в зеркале.— Никуда я не поеду, мне домой надо... — Лушенька, ради бога, не спешите мне отказать. Я понимаю опасе­ ния ваши, вы девушка, но за эти два дня вы успели, я думаю, разглядеть меня — едва ли я похож на человека, который может обидеть, сделать плохое, ведь так, Лушенька? Да и вы не из тех девушек, которых мож­ но обидеть. Мы проведем в путешествии дней десять, может быть, две недели, сколько захочется. А жить каждый будет, как ему нравится. Просто мы будем рядом, вместе. Я буду вашим братом старшим, ги­ дом, могу и просто мальчиком на побегушках, что вам больше всего по­ дойдет, я на все согласен. Два этих дня в Ленинграде были лучшими в моей жизни, и мне трудно будет поверить, что вы были, а не пригрези­ лись, если сядете сейчас в поезд и уедете. Еще раз прошу, не спешите с отказом, Луша,— Это он говорил уже в зале ожидания, усаживая Лукерью на диване рядом с вещами.— Я сейчас уйду ненадолго, мне нужно срочно позвонить по телефону, подождите меня, я скоро вер­ нусь. Она сидела на вокзальном диване, вздрагивала от жестяного голоса репродуктора, вдруг начинавшего бубнить сдвоенными от эха, непонят­ ными словами. Людские водовороты у касс, у киосков, кипение толпы на лестнице. Непонятно, зачем она сидит в этом переполненном людьми зале, зачем ждет почти незнакомого человека? Что же делать? Что же делать? Вскочить, взять вещи, смешаться с толпой, убежать, спря­ таться? ..:«В центре города над фиордом старинная крепость, а по улицам летают и кричат морские чайки...». Ну и пусть летают, какое мне дело, и пусть старинная крепость. Я и название города забыла... Мама родная,'посоветуй, что же мне делать? Ты простишь, мама, если... Ты не беспокойся, ничего такого не будет, только я вернусь поз­ же, он сказал, через две недели. Мы успеем поставить сено, и картошку 86