Сибирские огни, 1986, № 12

поискала художника в толпе, но и в зале желтой кофты Бориса Нико­ лаевича не было видно. Лукерья заглянула в соседний зал, на лестни­ цу, прошла еще один зал, совершенно пустой, возвращаясь обратно, по­ думала: Борис Николаевич ждет ее. Но художника нигде не было, она похолодела: ушел! Стало неинтересно, скучно с ней, повернулся и ушел — хватит с тебя! Кто ты такая, чтобы развлекать тебя, ни ступить, ни слова сказать не умеешь. Наверное, смеется: Ужаниха — большое село! Прямо Париж — твоя Ужаниха. Про рыбалку расхвасталась, подумать только! — щу­ рят бреднем ловит. Лукерья озиралась, ища выход, скорее в общежитие, только где он, выход? Поскорее выбраться из бесконечных этих залов, добежать до дома, броситься на кровать. Навоображала, возомнила о себе, нужна ты кому-то!.ѵ Номерок от плаща остался у него, ну и пусть. Господи, куда же те­ перь? Спросить у кого-нибудь Лукерья стеснялась, больше всего она стыдилась показаться темной, деревенской — ходит, спрашивает... Лу­ керья спустилась этажом ниже и решительно зашагала к выходу. Там должна быть та огромная лестница с колоннами, с медным молодым человеком в шлеме. Но залам не было конца, ноги у нее налились свин­ цом, она села бы, но здесь не разрешали, кажется, отдыхать. Она гото­ ва была расплакаться, догадавшись, что заблудилась окончательно, кружится по одним и тем же залам, как в лесу. Смотреть картины она уже устала, в глазах все шаталось, плыло, и вдруг Лукерья увидела женщину в светлом, в светлой комнате, собачку рядом. Женщина си­ дела на диване, шелк платья стекал с колен на пол, виден был лишь кончик туфли. Задумалась о чем-то женщина, видно, о тайном своем, о чем так сладко и горько плачется в одиночестве. Молодая, богатая, неужели и тебе горько было? — подумала Лу­ керья.— И тебя обижали, от тебя уходили? Лукерья подошла, прочитала на медной табличке: «Портрет кн. 3. Н. Юсуповой». «Кн.»—-это значит княгиня! Это же с ней обещал ее «познакомить» Борис Николаевич. Спасибо, познакомились... Маленькие сережки в ушах, ленточка на шее, совсем простая при­ ческа. Эта женщина — княгиня? Голубые грустные глаза, не очень красивая, не очень, кажется, счастливая. Ей двадцать семь, решила Лукерья. Через восемь лет мне будет столько же. Что со мной будет? Где я буду? Ожидание неведомого затаилось в светлой комнате. Что она ждет, эта незнакомка из далекой, совсем иной жизни? Какая я стану, когда мне будет двадцать семь? Заглянуть бы туда, на восемь лет вперед! Может, и она думает сейчас, что с ней будет завтра, через год. Новые ли огорчения или счастье долгожданное... О каком счастье мечталось тебе? — Ну, вот, и славно, вижу, познакомились самостоятельно, мне показалось даже, вы с княгиней о чем-то мило беседуете, совсем, как старые знакомые! — Не оборачиваться, закрыть руками щеки, чтобы не видел, как они полыхают, и улыбнуться рассеянно, будто, ничего не случилось. Так и сделала, повернувшись, вскинула брови, прищурилась, будто только что вспомнила про него.— Славная женщина, правда? Она и в жизни была милая умница, только не очрнь счастлива, царь сам выбирал ей мужа и выбрал дурака из гвардейских офицеров. Ну, коли знакомство состоялось, я рад и не сердитесь на меня, Лушенька. Гид я, как видите, неважный, а хозяин и вовсе никудышный, заморил вас с голоду. Но я обещаю исправиться, идемте обедать. Знаете, куда мы пойдем? Ни за что не угадаете! В «Асторию». Это лучший в Ленин­ граде ресторан, там обедал создатель портрета княгини Юсуповой ху­ дожник Валентин Серов, и, может быть, даже и ее, княгинюшку, ‘туда возили, впрочем, я на этом не настаиваю, всего лишь домысел мой. По­ торопимся, я заказал по телефону столик. — Какой... ресторан? — растерялась Лукерья.— Вы, наверное, сме­ етесь. Поглядите, как я одета, никуда я не пойду! 82