Сибирские огни, 1986, № 12

толпа, похоже — очередь. Прошли мимо львов, мимо очереди, и усато­ му швейцару в дверях Борис Николаевич кивнул, как знакомому. Внутри тоже колонны, от них рябит в глазах, широкая лестница ве­ ла куда-то в поднебесье. Оказывается, несмотря на пышность убранст­ ва, вестибюль строг (все это: лестница, колонны, юноша с копьем, вы­ соченный изрисованный потолок — называется вестибюль) — и надо ос­ тановиться и посмотреть на галереи по второму этажу, украшенному колоннами с коринфскими капителиями, обратить внимание на рос­ пись плафона и сводов. Лукерья не все слова понимала, потому что первый раз их слышала, но останавливалась и во все глаза глядела. Потом шла дальше, боясь потеряться, отстать от Бориба Николаевича. Огромные окна, коридоры, залы, большие и маленькие, опять лестни­ цы. Мраморная совсем нагая женщина улыбалась радостно; мужчина • с бородкой, костлявый, все ребра можно пересчитать, о чем-то глубо­ ко задумался. Лукерья глянула в распахнутые высоченные двери, заробела. Зал был так огромен, что люди, бродившие среди его колонн, казались ма­ ленькими и совсем тут не нужными, лишними. — Белоколонный зал,— сказал Борис Николаевич.— Полихромная роспись, десюдепорты, торшеры, мебель исполнены по рисункам Кар­ ла Ивановича Росси... Белоколонный зал, десюдепорты, полихромная роспись! Уж не гре­ зится ли все это?! Год прожила в Ленинграде, зачеты сдавала, дрожа­ ла на экзаменах, аудитории, общежитие, столовка, а все это великоле­ пие было рядом! И почему еще утром совсем не знакомый человек во­ дит ее по сказочным залам, поддерживает под руку, как важную осо­ бу? Кивнув на икону, писанную на доске, Борис Николаевич сказал: — Ангел Златые власы, двенадцатый век. Художник — скромный монашек, не посмел оставить никакого знака о себе. Завершил, нали­ ли ему тарелку щей — и вся награда... Так они ходили из зала в зал: Борис Николаевич объяснял, показы­ вал или молча стоял за спиной Лукерьи, и она слышала сзади его ды­ хание, потом шли дальше, как и на Невском, похоже, куда глаза гля­ дят. „ . , Лукерья остановилась перед кустодиевскои купчихой — блюдце с вареньем на растопыренных пухлых пальцах, кружево на пышных пле­ чах и арбуз! Такой сочный и красный, у Лукерьи слюнки потекли, схва­ тила бы и съела! Ничего этого на самом деле давно нет: ни арбуза, ни кружев, ни са­ мой купчихи, а вот радуешься довольству славной женщины, как буд­ то сама вместе с ней проживешь частичку ее жизни! Что за удивитель­ ное, непонятное волшебство такое?! Лукерья смотрела на девушек, ко­ торые собирали виноград, и легко представляла себя среди них' и тоже тянулась рукой за тяжелой изумрудной гроздью. Широкими рядами шли косцы, замахнувшись литовками, косили пшеницу с васильками, вспомнилось, как прошлым летом они с матерью метали на Карачуно- вом болоте сено, и так же играли в небе молодые кобчики. Светло улыбался старичок с лохматыми бровями, и Лукерья вспомнила деда Андрея, который в ответ на ее приветствие всегда говорит ей ласково: «Здравствуй, касатушка, здорово живешь?» Солдаты скатывались в жуткую пропасть, было видно, как им страшно, но они все равно чему-то улыбались. Лукерья передергивала плечами: скорее поискать что-то нестрашное. И находила: дубовая ро­ щица, вся пронизанная солнцем, молодая сочная трава, хотелось сту­ пить в нее босыми ногами и брести, как в зеленой воде... Сколько жиз­ ней можно прожить за один день! Можно прыгнуть с солдатами в про­ пасть можно посидеть на царском троне с алмазной короной на голо­ ве, можно плыть на корабле по синему океану под белоснежным обла­ ком парусов!.. „ . _ Как творится это волшебство, в чем его тайна? Лукерья поверну­ лась хотела спросить Бориса Николаевича, но его не было рядом. Она 81