Сибирские огни, 1986, № 12

И какого черта он задержался в кафе? Сидел, доедая что-то, а хва­ тившись, зарысил, да где там?! Поздно: девушка уже смешалась с тол­ пой. А вдруг она повернула не на Невский, а на невскую набережную, да мало ли куда? Почему я решил, что она пошла к московскому вок­ залу, а не наоборот — на Дворцовую? Бушуев даже замедлил суматош­ ный свой бег — все может быть!.. Упустил! Что потрясло его утром? Дождь, лужи на асфальте, над Невским набухшее дождем небо, под зонтиками толпа с серыми лицами — и вдруг она! Идет, вся светится молодым, звонким счастьем. Вот чем он был потрясен: именно это лицо, эта улыбка и грезилась ему и, кажется, даже имя само Луша, было ЕЕ именем! Не мудрствуя лука­ во, так и назвать полотно «Лушенька»—свежо, неизбито, а прежнее название «Ветры весенние» останется подзаголовком. И композиция проста, все как в детском рисунке, бесхитростно, легкая девичья фи­ гурка на фоне сине-голубого простора с облаками, зеленый шум лет­ него ветра, и вся эта бескрайняя голубизна пронизана предчувствием счастья! Удивятся критики: Бушуева на лирику потянуло. А где же его тво­ рец-современник с могучими руками, с пронзительным взглядом? Ни от чего Будіуев не отрекся, что было, остается при нем. Почти десять лет он отдал тому, что называется «рабочей темой», но вот пришло время, когда захотелось написать о самом простом, чистом и загадочном — о юном счастье, юной мечте... К пейзажу Бушуева влекло всегда, только не шишкинскому, эпиче­ скому, а левитанскому — лирическому, философскому. Собственно, дип­ ломная его работа была пейзаж — небольшое полотно именно с этим названием «Ветры весенние». Полотно было уже пбчти готово, но в ап­ реле шестьдесят первого ослепительно вознеслась и засияла звезда са­ мого прославленного человека второй половины двадцатого столетия Юрия Гагарина. Без колебаний в одну ночь тевда диплома была из­ менена — Бушуев сел писать портрет первого космонавта. Живого Га­ гарина он не видел, но публиковалась масса фотографий в газетах, ил­ люстрированных журналах, чуть не каждый день первого космонавта показывали по телевидению. Когда пишется на вдохновении, кажется, все приходит само собой, чуть не по тайной подсказке сил неведомых. Очень легко сложилась композиция, очень кстати оказался ярко-радостный колорит, Бушуев сразу ухватил особинку в лице Гагарина с ее покорившей сердца мил­ лионов бесхитростной улыбкой. Писалось Бушуеву необыкновенно лег- ко он простаивал возле портрета по шестнадцать часов не уставая. О том что работа закончена, ему сказал его руководитель: «Все, Борис, тут больше ни убавить, ни прибавить». Экзаменационная комиссия оценила работу высшим баллом, рекомендовала ее на выставку в ма­ неж где она получила поощрительную премию, а небольшая заметка в молодежной газете была причиной предложения одной организации повторить портрет. Бушуев не стал повторять старый, а написал новый портрет-композицию с Гагариным в полный рост на фоне облаков с мечтательно-устремленным ввысь взором. Бушуеву лицо Гагарина уда валось легко: несколько тончайших штрихов — и оно оживало, чаруя зрителя своей прекрасной улыбкой на молодом счастливом лице. БуШуев стал получать заказы, главным образом, на портреты знат­ ных людей — работа не всегда интересная, модель ведь не выбираешь, но надо было на первых порах обрести рраво на мастерскую и «зара­ ботать на штаны», как выражалась Ксения, художница, соседка по ма­ стерским. Однажды она впустила в их общую дверь заросшего бородой чело­ века в полушубке, с рюкзаком за плечами и чемоданом. С трудом они узнали в пришельцу, их однокурсника Игоря Кудрина, он только что вернулся с архангельского Севера. Страсть ■Игоря русская старина, языческие боги, богатыри на конях, бабы и девки в сарафанах, слепцы, 77