Сибирские огни, 1986, № 12

робел тогда, не насмелился сделать следующий шаг — робкого судьба обходит. А с Татьяной Исаевной Никонов встречался не только на кафедре, но и в Публичке, она дала ему однажды журнал со своей статьей — это было тонкое, умное исследование, написанное изящно, легко, ис­ крометно, без всяких, кажется, усилий —признак настоящей интелли­ гентности. Многое в этой молодой женщине было для Никонова непо­ стижимо: всего лишь на четыре-пять лет старше своих студентов, но уже кандидат наук, уже звание доцента, готовилась докторская — бы­ вают же такие, со всех сторон одариваемые счастьем люди! Семья, где с пеленок начинается выковка характера, отделение хорошего от дурного, правильного от ложного, где в четыре-пять лет учатся гово­ рить на двух-трех иностранных языках, где сам воздух семьи — воз­ дух избранных среди избранных! Татьяна Исаевна была, видимо, от природы одаренным человеком, так называемым вундеркиндом, но не из тех, кто скоро выдыхается, вянет под суровым дыханием действи­ тельности, а из тех, кто рожден для успеха, этап за этапом расцвета­ ет, блистательно делает карьеру. Сколько же дадено этой женщине: ум, веселость, удача и — красо­ та! Красота броская, синеглазая, исконно русская: чистое с девичьим румянцем лицо, крупным ярким ртом, тонкая талия, грация ,и чуточку, совсем немного кокетства, совсем неприметного... Словно корь, пережил Никонов влюбленность в Танечку, но как-то сразу прошла она, его влюбленность, после одного разговора наедине. Он зашел к Татьяне Исаевне домой проконсультироваться об астра­ ханском периоде жизни Артема Волынского, они сидели за столиком с кофе, и Никонов заметил, Татьяна Исаевна старается говорить умно, интересно, парадоксально, как и полагается бывшим вундеркиндам, привыкшим к восхищению, удивлению собой. Лицо ..ее было одухотво­ рено, полно игры, но игры этой было слишком много, она показалась Никонову расчетливо нарепетированной — это его отталкивало, короби­ ло. Нет, никакого изъяна Никонов не заметил и подумал тогда, что жен­ щину делает обаятельной, женственной не сама красота, а именно тай­ ный изъян в ней, какой-то недостаток, что, наверное, и есть ее человече­ ская, женская суть. А отсутствие изъяна не есть ли это холодная от старания зарегулированность? Впрочем, был у Татьяны Исаевны изъян, единственный этот изъян — Алешка Чугунор, хотя он и ее не очень баловал: мог,не дослушать, перебить на полуслове — потом! И ринуться вслед за кудрявой кукол­ кой, через плечо улыбнувшейся ему. Понятно, что тянуло Танечку к Чугунову: для профессорской доч­ ки Алешка был экзотикой — медвежонок из костромской тайги, но главное — талант: стихи пишет! Ах, талант для интеллигентной женщи­ ны — это всегда безумно притягательно! Но Надя!/. Она терзалась, ревновала — первая полудетская жерт­ венная любовь-обожание, и Никонов предчувствовал, что из всего этого выйдет что-то опасное, страшное для Нади, и однажды, о! никогда он себе не простит этого позора, Никонов сказал, что Алешки ей надо остерегаться, не задумываясь, он отшвырнет ее, отбросит, уйдет, не оглядываясь... — Все говорят об Алеше плохо, потому что завидуют,— сказала Надя.—А сами скучные, робкие, всего боитесь. Уже стоя на приступке автобуса, она сверху вниз глянула на Нико­ нова и улыбнулась. Эта улыбка его обожгла, он помнит ее и сейчас: он всего лишь завистник в ее глазах, завидует Алешкиной славе!.. Слава?! Поэт факультетского масштаба, шут, гаер. На него, как на диво, таращились на Невском, когда он мел тротуары своими запорож­ скими шароварами, но давно уже он искромсал их, заузил до безобра­ зия гусарских рейтуз — новая мода! — отпустил волосы, получилась невообразимая грива «под Бетховена», купил вельветовую курточку и внешне уже ничем не отличался от ленинградцев, с которыми драл­ 72