Сибирские огни, 1986, № 12

был даже не разговор, а бесконечный монолог Усынина, монолог-раз­ нос, долгий, нудный, скрипучий, изматывающий. — Стружку снимает толстячок,— подмигнул Чугунову парень.— Сегодня уже с третьего! Усынин снимал с Василия Тимофеевича «стружку» за недовывозку навоза, за слабую отчетность, за две фляги прокисшего молока, за силосную яму, которая сгорела «по преступной халатности». Сердясь, Усынин повышал голос и один раз даже застучал кулаком по столу. — Записать бы на пленку! —хохотнул рыжий парень, видимо, за­ летный фотограф.— И по радио! «Что мне с тобой делать, Ковшов, ума не приложу, замучился я с тобой! Корм сгноил, народное добро — молокопродукцию — погубил, с навозом тянешь — бездушие и равнодушие — вот твой словесный портрет! Болит у меня душа за положение в колхозе, ночами не сплю: что там, в «Рассвете»? И за тебя, Ковшов, болит моя душа, остеречь, направить по правильному руслу. Выкроил вот время, еду навести по­ рядок, а председатель по дочери соскучился. О кормах, о навозе — твоя первая забота, а личное, семейное — потом, в том числе и дочь. Нет, не ценишь, Ковшов, мое отношение к тебе, сколько раз я спасал тебя от заслуженных выводов, я тебя, если так можно выразиться, грудью защищаю, а что нахожу в ответ? Недопонимание, консерватизм, легко­ мыслие: куда хочу, туда и ворочу, прямо как дети малые». Окна в заезжем заклеены газетными полосками, где-то зудела ожившая раньше времени муха, будто упрямо стремилась на заснежен­ ную улицу. Чугунов стукнул себя по лбу, словно нечаянно вспомнив что-то, за­ говорщицки подмигнул фотографу, вышел из комнаты. Во дворе он вытащил из саней свой довольно пузатый портфель, рванул дверь заезжего, загромыхал, сдвинув на затылок шапку, по по­ лу каблуками. Фотограф испуганно вытаращил на него глаза, а муха забилась с новой силой. — Здесь? — громовым голосом спросил он фотографа.— Павел Его­ рович, кто же еще? У себя в номере? Спасибо, товарищ! — Чугунов без стука распахнул дверь каморки, швырнул в угол портфель. Широко улыбаясь, протянул руку Усынину.—На ловца и зверь, интервью, как говорится, на большой дороге! —Чугунов бесшабашно рассмеялся, довольный собственной остротой.— Разрешите представиться: Алексей Чугунов, корреспондент областной газеты. О вас наслышан, Павел Егорович, в самом лучшем смысле, давно жажду руку пожать. Читали мои корреспонденции? Приятная неожиданность. Горд вашей похвалой, но на документ все же гляньте. Василию Тимофеевичу не представляюсь, я его гость, вместе возвращаемся из Панкрушихи. — Из Панкрушихи? — поднял брови Усынин.— А кто, простите, ре­ комендовал вам «Рассвет»? — Военная тайна! — лучезарно улыбнулся Чугунов. — Но секрет прост: набег кавалерийский под покровом ночи на глубинку района. С разрешения, разумеется, оттуда:— Чугунов указал в потолок.— Цель — объективно рядового неименитого хозяйства выявить, как гово­ рят ученые, все плюсы и минусы. Какова картина? Не имею права разглашать до опубликования материала и только из уважения к вам, Павел Егорович, коротко: картина пестрая. С одной стороны — обста­ новка сложная, с другой — «Рассвет» —хозяйство растущее, и, если руководство района и лично вы, Павел Егорович, так же творчески, мудро и неназойливо и впредь будете оказывать всестороннюю помощь, колхоз, я верю, выйдет на передовые рубежи! Председатель? Охарак­ теризую опять же одним словом — хозяин. Даже большую букву в на­ чале можно поставить. Землю Ковшов знает, хлеб делать умеет, агро­ ном, хлебороб, новатор. Ошибки? Промахи? Дорогой Павел Егорович, вы меня много удивили бы, я бы, простите, даже вам не поверил бы, если бы вы сказали, что у Ковшова их нет и не было. У Ковшова их вагон и маленькая тележка, ох и всыплю же ему в очерке! Но давайте 55