Сибирские огни, 1986, № 12

мне, Тимофеич, эту бумажку, я фельетон такой отгрохаю, вся область хохотать будет. — Что ты, парень, фельетон! Ничего не надо! Нашел, с кем связы­ ваться! Он же, Усынин, живьем меня потом слопает: ам —и нету. Как собака муху. Не мешайся ты, Лексей Андреич, в наши дела, мне же навредишь. Ты счас тут, а завтра далеко, а Усынин, он всегда надо мной. Нет, что ты, не надо никакого фельетону!.. — Пусть не надо,— кипел Чугунов,— но ведь проверку отчетности Усынин мог учинить и без тебя! Остался же в колхозе заместитель, бухгалтерия, наконец... Ты все же подумай, а не послать ли нам его, Усынина, к благородной матушке?! А, Василий Тимофеевич? И рвануть в Колпашево! Дела бы твои колхозные чин чином провернули, про­ дукты Варюхе завезли и в ресторане над рыбкой посидели, как собира­ лись. Ну, не хмурься, извини и прощай. Спасибо за все, славную не­ дельку я у тебя прожил, особенно же дороги мне долгие наши беседы. Хороший ты человек, Василий Тимофеевич, и очерк о Панкрушихе я напишу добрый. Кстати, я могу забежать в общежитие, Варюхе твои продукты занести, труд невелик. Не везти же их обратно! И знаешь, что я скажу Варваре? Скажу, батьку твоего, бедная Варя, перехватил на дороге злой атаман-разбойник, по прозванию Усынин. Скушал он его вместе с пимами и тулупом. Вздрогнули лежавшие на столе руки Василия Тимофеевича, Чугу­ нов съежился: ладони председателя панкрушихинского колхоза «Рас­ свет» со сковородку каждая, положит на голову, накроет вместе с уша­ ми. — Не сердись, Тимофеич, на молодого, подающего надежды иди­ ота. До конторы леспромхоза ты меня подбросишь? Ковшов поднялся, они вышли на улицу. — Ты не сумутись,— сказал он.—Мы сейчас добежим до Пенькова, завернем в заезжий, коня все равно надо кормить. ...Короткий человек в волчьей дошке, белых бурках, меховой ры­ жей лисы шапке стоял на крыльце заезжего, пальчиком манил Васи­ лия Тимофеевича... — Кого я вижу, сам не рад! Василий Ковшов, колхоз «Рассвет», село Панкрушиха! А меня узнаете? Усынин я, Павел Егорович, очень приятно! Ты телефонограмму мою получил? Знаю, получил, справлял­ ся. Тогда в чем же дело? Я в Панкрушиху, а председатель —долой из Панкрушихи! Как прикажешь тебя понимать? Может, Усынин едет во вверенный тебе колхоз воздухом подышать, на природу любоваться? Ты подскажи, как мне твой демарш расценивать, а я послушаю. А то ведь я могу истолковать поступок твой, как пренебрежение. Скажу больше — как неуважение в моем лице вышестоящих инстанций,— вот так, Василий Ковшов! — Никакого неуважения, Павел Егорович, дел в районе пропасть. Железо кровельное выбить, в Стройбанк насчет ссуды забежать, кир­ пичный завод плануем. А тут дочь Варюха с харчами подбилась, подкинуть надо, жена беспокоится... — Дочь твоя —девушка молодая, .подождет, а государство, Ков­ шов, нас с тобой ждать не будет. Пошли-ка в номер ко мне, сядем ряд­ ком — поговорим ладком, разъясню я тебе, Ковшов, текущую обста­ новку. Не обратив ни малейшего внимания на Чугунова, Усынин в сопро­ вождении Ковшова исчез в сенях заезжего. В передней большой комнате с фикусом в кадке и самоваром на столе некий человек стоял на коленях перед кроватью, засунув руки в рукава шубы, перематывал, видимо, фотопленку. Он и ответил кивком головы на приветствие Чугунова. Больше никого в заезжем не было. Голоса слышались из небольшого закутка в углу, который отделяла от общей комнаты тесовая переборка. Чугунов узнал голос Усынина, кряхтение и покашливание Василия Тимофеевича. Можно было разоб­ рать каждое слово, доносившееся из закутка-номера, впрочем, это 54 '