Сибирские огни, 1986, № 12

го, предка своего, хоть про богов греческих, только складно, а уж мы-то тебе поверим. ...Чугунова подергали за ногу. Володя будит, решил он, выбираясь из мешка, завтрак готовить. Но за палаткой стоял не Володя — Иван. Поманив Чугунова, Иван молча шагнул в серую сутемень раннего утра. Прыгая по скользким от росы камням, Чугунов зашагал вслед маячив­ шей впереди широченной спине Ивана. Они перевалили через гребень, в затишке, на той стороне, Иван закурил, прислонившись к гранитному валуну. — Я тебе, Алешка, дам пятьсот рублей, только уйди ты из отря­ да,— глухо заговорил Иван.—Совсем уйди. Заявление напиши, в дру­ гую партию попросись. — Заявление? — не понял спросонья Чугунов.— Зачем... заявление? — Боюсь я: либо тебя порешу, либо Вальку. Не ужиться нам с тобой, быть беде, сердцем чую. Бери пять сотенных — и проваливай на все четыре стороны. — Понял, дош ло .Чугунов прикурил от Ивановой папиросы.— Значит, выкупаешь у меня Валентину? Валя —девушка хорошая, пять сотенных стоит. — Сс... сука ты, почуял, твоя берет, изгаляешься. Ладно, пусть я темный, пусть деревня, а ты-то образованный, будь же человеком. Мне Валька не для баловства, на всю жизнь! Я ее люблю, стерву уз­ коглазую, понял ты, езуит? — Иван отвернулся; Чугунов заметил: пле­ чи его вздрогнули, он коротко всхлипнул.— У нас все было на мази, она соглашалась, вечерами сидели, мечтали, И на тебе. Пал ты как снег на голову, принесло тебя, гада... Я ночи единой не уснул, в маршрут ухожу, волком вою, ежели ты в лагере остаешься... Увидела тебя —и не было будто ничего меж нами: говорит со мной змеюка, а все только про тебя: Алеша рассказывал, Алеща обожаёт... Она же, что она про себя понимает, шалава? Ты уйдешь — вся ее блажь сгинет, ничего не останется. Христом богом прошу, Алексей, на колени стану, только уйди ты из отряда, сделай доброе дело. — Уйду ли я, останусь ли, тебе это не поможет, Ваня... Даже если ты мне горло перережешь. Ты, как я догадался, за этим меня позвал сюда? — А что поможет, говори, мазурик! И порежу, мне без Вальки все одно не жить. — Эх, Ваня, Ваня, дурак ты, Ваня,— не жить! Стыдно тебя слу­ шать, человек ты хороший, а умом, прости, обижен. Чем за ковырялку свою хвататься, давно подошел бы, попросил по-людски: научи, Але­ ша, как жить, как быть: глуп я, пень пнем, выручи добрым советом. А то порешу, порежу! И вынь, вынь руку из кармана, идиот, кто-то идет сюда... — Вот они где, любовники-дуэлянты! — спрыгнув с камня, Володя протиснулся между ними.—Ну, вроде морды целые, не поковыряли еще друг другу. Идут переговоры насчет серны? Общего языка, вижу, не нашли: одному не нужна, но и не уступит, другому нужна, да не по зубам, а мне на кой черт в отряде этот балаган? Вот что, люди, ничью сторону я не держу, но темнить не буду, у меня тоже есть свой интерес. План. Работа. Потому и прошу тебя, Алексей, уходи. Уволить не могу, работаешь ты хорошо, но началась чехарда с первого же дня, как ты пришел. Валька то песни поет, то слезами умывается, Иван рогами землю роет. Какая, к черту, работа, если в отряде за ножи хва­ таются? У меня же план, а государственный план не игрушка. Сорви мы его — бабу не поделили —позор на всю экспедицию, заработки сгорели, с меня голову снимут. Кому нужны эти переживания, правда ведь никому, Алеша? Ты умница, образованный человек. Хочешь в ге­ ологии остаться — свяжусь с Кавторадзе, у него не хватает маршрут­ ных рабочих. Месячный оклад вперед, это я беру на себя. 50