Сибирские огни, 1986, № 12

.Жизнь чья-то, смерть чья-то —для нее все равно, что плеск речной волны. Однажды Чугунов работал на корме, ночной Енисей штормило, судно валяло с борта на борт, крутой волной Чугунова перебросило через фальшборт, но он успел, уже в реку падая, ухватиться за леер. Новой волной, подбросив, его зашвырнуло на палубу. Разожми Чугу­ нов руки, не удержись, утром великий Енисей величаво катил бы над ним свои волны, летали бы, как всегда, чайки, а тут, в горах, всходило бы и закатывалось солнце, розовели бы снежные макушки гольцов, и ворон думал бы на утесе свою древнюю думу. — Э-ге-гей! — вспомнив наказ Володи, крикнул Чугунов и прислу­ шался. — Эй! Э-ей!—забилось в горах испуганное эхо. В долине бугрился туман, языки его белыми овечьими отарами ра­ стекались по склонам. Ватная серая мгла накрыла озеро, погасив в нем горевший закат, затопила рощу карликовых кедров. Чугунов подбросил в костер, но пока раздувал сушняк, туман до краев заполнил всю до­ лину, уже и лагерь обходил со всех сторон. Теперь и от костра ребятам никакого толку, бредут где-нибудь в сером месиве — выручай, друг- компас! Чугунов зарядил ружье, но выстрел хлопнул, будто пробку вы­ шибло из бутылки, даже эхо замолчало, рядом пройдешь мимо лаге­ р я— палатки не разглядишь, а ночевка в Саянах у костра — удоволь­ ствие невеликое. Август, а ночью вода в котелках замерзает, и снеж­ ком, бывает, затрусит, метель разыграется: горы шутить не любят. — Э-эге-гей! — опять заорал Чугунов и кричал, не переставая, по­ ка не заскребло в горле. Чтобы совсем не сорвать голос, стал кричать через каждые полминуты, наподобие ревуна-маяка: — Володя! Толик! Иван! Игорь!.. Раскашлялся, рассморкался и, выбившись из сил, решил не кри­ чать, а петь. Спел «По долинам и по взгорьям», «Как ныне сбирается вещий Олег», «Колумб Америку открыл», потом начал чухломские частушки собственного сочинения. Он знал их великое множество, недаром слыл первым плясуном Настиного переулка, однако большая часть их была традиционно непечатного свойства. — Эй ты, Карузо! Что ты такое-разэтакое горланишь? — вынырнув из тумана, спросил Володя.—И не стыдно тебе? — Звуковой ориентир, начальник. Сам приказывал. — За ориентир — спасибо, только петь такое в горах?! — смеялся Володя.— Греха, бесстыдник, не боишься. — Я же бесстыдник. Из ружья стрелял, костер жег, все перепел, одни частушки остались. Оказывается, ребята ни костра не видели, ни выстрела не слышали, и с концертом он зря старался, а вот запах жареного лука, как уверял Игорь, они с-Иваном услышали еще в низине, на него и шли, чуть рысью не наддали. Едва сбросив рюкзаки, ребята повалились у костра, Чугунов разно­ сил чашки с дымящейся кашей, кружки с чаем. — Спасибо, Алексей,— сказал Володя.—Твоя каша —лучшая каша нынешнего полевого сезона. — Присоединяюсь,— сказал Игорь, студент-практикант, рослый черноглазый паренек из Донбасса.—А ты как думаешь, Иван Антоно­ вич?— спросил он своего напарника, кряжистого кучерявого блондина. — Никак! — буркнул, отворачиваясь, Иван.— Была охота думать. — Нет, друг, так не пойдет,— сказал Игорь.— Вспомни-ка, на что мы поспорили в маршруте? Забыл? Память девичья? А ну, подставляй, поп, толоконный лоб, и — р-раз! —Игорь хрястнул донышком пустой чашки по кудрявому темени Ивана. Алюминиевая посудина, вырвав­ шись из рук, весело запрыгала по камням под звонкий хохот Толика. — В чем дело? — спросил Володя.—Что за экзекуция? — Может, сам, Ваня, объяснишь начальству, да не смущайся! Спор у нас вышел, Володя, Иван еще с полмаршрута начал: «Чтоб ужин 47