Сибирские огни, 1986, № 12

...Чугунов собрал инструмент, надел бушлат, возле бригадирши остановился и, делая вид, что поправляет кранец4, негромко сказал ей: — Слушай ты, подзаборная царица! Если еще хоть раз пальцем тронешь Ларису, я тебя из-под земли достану. Будешь гнить в тюрьме до последнего издыхания. — Ой, что вы, гражданин матрос-рулевой! Я на нее, ангелочка невинного, теперь молиться буду Честное слово, утром и на сон гряду­ щий. А за чаек спасибо. И за яблочко. С нашим удовольствием поку­ шала. И завтра приходите... ремонтировать. Ларисочка будет рада... 1 КЛЮЗЫ — отверстия в бортах судна для прохода якор­ ных цепей. «Продувать клюзы» —матросский «завод», шут­ ка — все равно, что разгонять шваброй туман перед носом судна или «сходить за компрессией». 2 БРАШПИЛЬ — ручная, паровая или электрическая ле­ бедка для выбирания якоря на судне. 3 КНЕХТЫ — парные чугунные, стальные или деревянные тумбы на палубе для закрепления швартовых или буксирных канатов. 4 КРАНЕЦ — парусиновый мешок, набитый пробкой, чаще старая автомобильная шина, вывешиваемые за борт для пре­ дохранения судна при швартовке. Имя твое пишу на небесах, на горизонте... . На птичьих крыльях имя твое пишу... Чугунов начал беспокоиться: солнце вот-вот скатится в седловину Верблюд-горы, а ребята еще не вернулись, ни Володя с Толиком (они Делают свою «скобочку» с заходом на снежный голец), ни Иван с Иго­ рем. По долине, сверкая на солнце, петляет речка; далеко внизу зеле­ ное, как кошачий глаз, в тростниковом окоеме дремлет озеро-неве­ личко. Ветер шелково стелет на склонах молодую траву, воздух чист; угольком горит на противоположном склоне цветок татарского мыла. Ребята, возвращаясь с гольцов, будут спускаться тем склоном, перей­ дут речку, умывшись, начнут подниматься в лагерь. Но ни живой души кругом, только ворон сидит на утесе: утес черный и ворон черный. Утром он долго кружил над долиной, забирая все выше, похоже, ему просто нравилось летать в пустом небе. Налетавшись, пал на ска­ лу, замер, так и просидел до вечера, не шелохнувшись. Чугунов поду­ мал: потому и живет долго, что не суетится. — Засветло не вернемся — костер раскочегарь пожарче,—приказал Володя Чугунову,— Ориентир все-таки. А на ужин что, а, хлопцы? Гречка? Ага, слышь, Алешка, каша гречневая, не жалей тушенки. Задержимся, сильно затемнеет, покричи на всякий случай. Накрытая телогрейкой гречневая каша допревала в палатке, ис­ пуская окрест запах жареного масла на луке. Ресторанная эта припра­ в а—изобретение Чугунова. Еще утром, собирая дрова, набрел на ку- лижку дикого лука, нарезал, накрошил, поджарил в консервной банке, теперь ворон, н-аверное, слышит дух от его кашц. Багровый шар солнца медленно тонул в седловине Верблюд-горы. Коснувшись ее, начал плавиться, сплющиваться, истаял до узбекской тюбетейки, напоследок сверкнув гребешком жар-птицы. Над горами остался полыхать высокий закат, горели снежные макушки гольцов, а в ущельях и падях уже копилась темень. Фиолетовый ворон сидел на фиолетовом утесе и тоже смотрел на закат. Тихо, пусто, никому ты здесь не нужен, погибни — вздоха послед­ него твоего никто не услышит — природа милосердия не знает. 46