Сибирские огни, 1986, № 12

— Нельзя! — Опять за рыбу деньги! Я же на вахте. Мне по делу. — Хоть по делу, хоть по телу — нельзя. Зачем тебе на нос? — Клюзы 1продувать. — Ничего не знаю. Запрещено команде ходить, когда на судне заключенные работают. Говорили вам? — Ну, говорили. Не украду я твоих красоток. — Не украдешь, а ходить не положено. — Положено! Не положено! А ты знаешь, сержант, что тут будет, если я не продую клюзы? — Где... тут? — На судне. Где еще? — Ну? — Ну да ну, дуги гну... Так шарахнет, ищи-свищи потом своих баб, выкапывай из капусты. — Ты мне зубы не заговаривай! Что шарахнет? — Пора бы знать, сержант, не маленький. Давай карандаш, объясню. — Какой еще карандаш?! А каким вы местом раньше думали, не продували эти самые... как они? — Команде лучше знать, когда продувать, когда не продувать. Ну, смотри, тебе отвечать. Я пошел, — Постой! Эй, матрос! Начальник охраны, рябой сержант, придирчиво оглядел хмурого парня с молотком, большим гаечным ключом и какой-то машинкой в руках, похожей на чайник с тупым носиком. Сержант был из де­ ревни, колонну свою привел на теплоход первый раз, поэтому был сей­ час начеку. Из трюмов выгружали капусту. Женщины, стоявшие по бортам и трапам, ловили выкидываемые снизу хрустящие, теряющие листья кочаны, передавали их по цепочке в глубь дебаркадера, за зону. Все судно просматривалось, но сомнение все же не оставляло сержанта — парень дерзкий, и леший знает, что за машинка у него в руках? Пустить вольного — нарушение, не пустить — тоже боязно, клюзы ка­ кие-то... — Ладно, иди. Только с заключенными женщинами ни-ни — по­ нял? Никакого шахер-махера. — Как понимать «шахер-махер»? — Контакты, понял? Письма, чай, табак. — Само собой. А кто эта толстозадая тетя Мотя сидит, не рабо­ тает? — Бригадир. — Пудов десять. А рыженькая, вон та, молодая, она тоже заклю­ ченная? — Тут, парень, ни одной прынцессы нету. Воровки да растратчицы, сплошь уголовный элемент. Чугунов деловито прошагал на нос, брякнул о палубу инстру­ ментом, скинул с себя бушлат. Натянув верхонки, помахал кому-то невидимому в рубке, несколько раз включил и выключил низко за­ гудевший брашпиль2. Потом принялся стучать молотком по клюзам, кнехтам 3 и даже, перевесившись через фальшборт, по якорю. Старался изо всех сил, пока не приметил, что сержант, поеживаясь от студеного енисейского ветерка, скрылся в рубке. Трюмы кишели женщинами. Вскрики, смех, одеты все по-солдатски одинаково: телогрейки, ватные брюки, кирзовые сапоги. Только по длинным волосам, выбивавшимся из-под шапок-ушанок, и можно было догадаться, что это женщины, молодые и пожилые, больше молодых, звонкоголосых. — Эй, брунетик! —крикнула из трюма краснощекая колобок-коро­ тышка.—Ступай до мене, я тебе красиво сделаю!_ 42