Сибирские огни, 1986, № 12

Олег КОРОСТЕЛЕВ, Лев ХАНИН ИНТЕЛЛИГЕНТ ПОДЛИННЫЙ И МНИМЫЙ Н а вопрос «Что такое интеллигент­ ность?» вряд ли кто-нибудь возь­ мется дать исчерпывающий ответ. Слишком уж сложно, многопланово, труд­ но определимо это понятие. Зато вопрос, кого можно считать интеллигентом, а ко­ го нет и почему, обычно решается мгно­ венно, с необыкновенной легкостью. При­ чем признаки интеллигентности, критерии, которые при этом идут в ход, нередко кажутся, мягко говоря, забавными. Признавались же едва ли не всерьез непременными атрибутами интеллигента очки и шляпа. Объявлялось характерной чертой и умение вести светскую беседу. А странное словосочетание «мужчина ин­ теллигентного вида» или того хуже «ин­ теллигентно одетый человек» до сих пор нередко употребляется как в разговорной речи, так и в литературной. Что при этом имеется в виду, седовласый старичок в пенсне или, наоборот, молодой бородач в свитере, совершенно не ясно. А уж обладатель синих или, реже, крас­ ных «корочек» об окончании вуза причис­ ляется к разряду интеллигенции почти ав­ томатически. Теперь уже, наверное, вряд ли удастся выяснить, зародилось ли то пред­ ставление в массовом сознании и оттуда перекочевало в словари или, наоборот, разлетелось по миру с легкой руки авто­ ров энциклопедийных статей; только так, или иначе, а справочная литература трак­ тует интеллигенцию исключительно как «социальный слой; состоящий из работни­ ков умственного труда, имеющих образо­ вание и специальные знания...» Однако вот чеховский Ионыч, например, тоже был «дипломированным специали­ стом», а назвать его всерьез интеллиген­ том язык как-то не поворачивается. Школьник на уроке литературы мог бы сказать о нем: «Это не настоящий интел­ лигент». А какой же — настоящий? «Начнем с того, что явление это—интел­ лигентный человек — редкое,— говорил В. Шукшин.— Это неспокойная совесть, ум, полное отсутствие голоса, когда требу­ ется — для созвучия — «подпеть» могу­ чему басу сильного мира сего, горький разлад с самим собой из-за проклятого вопроса «Что есть правда?», гордость... И сострадание судьбе народа. Неизбежное, мучительное. Если все это в одном чело­ веке — он интеллигент. Но и это не все. Интеллигент знает, что интеллигентность — не самоцель». Конечно же, дело не в шляпе. Но если судить таким судом, очень многим надо «встать и снять шляпу». Увы, таким судом людей умственного труда судят довольно л редко. Причем не только в жизни, но и в литературе. Во многих произведениях текущей прозы об интеллигентном герое можно судить лишь по его внешнему виду. В лучшем случае, авторы награждают его обостренным чув­ ством справедливости, бескорыстием... да практически любым из положительных душевных свойств. Могут показать и его специфический образ жизни. Но ни каж­ дый из этих признаков в отдельности, ни все они, вместе взятые, истинной интел­ лигентности не гарантируют, хотя, конеч­ но, и отобрать у интеллигента большин­ ство из этих черт нельзя. Они обязатель­ ны, но не основополагающи. Ю. Трифонов, много размышлявший над этой проблемой, определял интелли­ гентность как «три понятия вместе: обра­ зованность, душевные качества, миропони­ мание». Естественно, это не может быть механическим набором, тут все взаимо­ связано, а стало быть, можно выделить одно главное качество, из которого выте­ кают все остальные. Ни образование, ни отдельные душевные качества сами по себе ни о чем еще не говорят. Честный человек не обязательно будет добрым, а бескорыстный — умным. Другое дело — человек мыслящий. Не просто рассужда­ ющий, не думающий даже, а мыслящий. Интеллигент начинается именно со стрем­ ления осмыслить жизнь: окружающий мир, себя, свое место в этом мире. Это стрем­ ление неминуемо потребует знаний, образо­ вания или самообразования. На их осно­ ве строится какая-то модель мира, рожда­ ются теории, мысли, идеи, которые нужно немедленно поверить жизнью. Тут и реша- 163