Сибирские огни, 1986, № 12

К а к хороша ж изнь на Земле! Дотянуться руками до туч, П риж ать талию тонких берез, Выпивать алый сок зари! («Я живу») Поэт также часто использует и услов­ ные детали. Это— обычно две или четыре строки, где утверждается определенная идея, содержащая в себе скрытый смысл этой части, а иногда и лейтмотива всего произведения. Например, в стихотворении «Сам я — природа» есть такие строки: Я тысячи раз умру. Столько ж е воскресну вновь. В этих строках поэт, используя условную деталь, выражает вечность жизни на земле, природы через личное свое восприятие. Такие условные детали можно найти во многих произведениях И. Гоголева: В течение тысячи лет Я иду на ысыах1. (*Ысыах*) За триста лет до рождения Сослали в ссылку меня. (<гВилюйск — город родной*) Странно, что некоторые переводчики на русский язык как-то обходят или неточно пе­ редают эти детали. В переводе В. Павлинова, например, вот как звучат приведенные выше две строки из стихотворения «Ысыах»: В день ысыаха буду петь я. Прочь горести в день ысыаха! Я шел к нему через столетья, На мне — расш итая рубаха. (Подчеркнуто мной. — Н. В.) Непонятно, откуда появилась в тексте «расшитая рубаха», ясно лишь одно: для рифмы с предыдущими — «петь я» напроси­ лось слово «столетья». Но здесь явное иска­ жение смысла. Ысыах, как национальный праздник у якутов, имеет многовековую традицию, быть может, равную тысячеле­ тиям. И потому замена тысячелетий столе­ тьями в данном случае неприемлема. И сов­ сем уж недопустимо переиначивание этим же переводчиком очень сильной условной детали в начале стихотворения «Эсекай». Сравним подстрочный перевод с русским текстом: П ротяжны е, дивные звуки ОТ звезд На Землю тихо спускаю тся. Любимы й якутами эсекай В тихие вечера начинается. П риходит заря на эсекай В алошелковой косыночке, П риходят, друг друга зовя, Аласы древние, озера великие. А в переводе мы читаем: Птицей мчись по синим высям. Смех из сердца высекай. Голубым плещи кумысом, Древний праздник эсекай!.. Рощи с малыми ручьями Танцевали вдалеке. Шла заря, водя плечами В алом шелковом платке. Философский, планетарный зачин в стихо­ творении И. Гоголева «протяжные, дивные звуки от звезд иа землю тихо спускаются» в переводе В. Павлинова полностью опу­ щен. Спрашивается, выиграло ли стихотво­ рение от этого? Отнюдь нет! Внешняя сто- ‘Ы с ы а х — якутский летний праздник. рона, рифмовка в переводе В. Павлинова «высекай — эсекай» как будто бы сделана блестяще, однако смысл строфы явно обед­ нен. Благодаря исканиям И. Гоголева в совре­ менной якутской поэзии художественная условность стала особенностью поэтического мышления и творческого стиля целого ряда поэтов. Среди них и Моисей Ефимов. Никто из критиков еще не отметил тяго­ тение этого поэта к условным образам. Лишь А. Барто на VI пленуме правления Союза писателей РСФСР говорила о его успехах в применении сказочно-фантасти­ ческих средств в детских произведениях. Между тем уже в первых своих книгах «В краю, где солнце не заходит» (1955) и «Мальчик с зайкин хвостик» (1957) М. Ефи­ мов показал себя своеобразным художни­ ком, умело использующим условные сред­ ства. Интересно отметить, что в начале своего творчества он почерпнул этот прием из якутских народных песен. В этом отноше­ нии особенно характерна «Песня любви» (Импровизация по-янски), написанная еше в 1951 году. Поэт воспевает свою возлюб­ ленную типичными условными средствами народной поэзии: Превратившись в ветер аласа, Едва заметным дуновеньем Приласкать бы мне, любимая, Косы длинные твои! Когда пьешь из ладони ты, Превратившись в капли чистые. К а к мне хочется поцеловать Губки алые твои! Однако дальнейшее развитие этих средств в поэзии М. Ефимова шло, как у И. Гого­ лева, в детских произведениях: в вышеназ­ ванной книге «Мальчик с зайкин хвостик», а также в сборниках «Чудный город» (1963), «Чуткий, меткий» (1969), «Семка Мюнхаузен» (1969). Кроме того, поэт широко использует ус­ ловность в лирических и сатирических про­ изведениях. В лирике М. Ефимова открыто-условные средства помогают выразить самое сокро­ венное. В стихотворении'«По ту сторону радуги» поэт призывает посетить «поэзии поляну», где пасется крылатый Пегас. Подобный мо­ тив был разработан еще Семеном Руфовым в «Доме поэта» (1963) и Иваном Гоголе­ вым в «Поляне поэзии» (1965), что отмечал Н. Тобуроков. Но в отличие от своих пред­ шественников М. Ефимов приближает ус- ловный образ «поэзии поляны» к явлениям природы: Там растут прозрачные Ж емчужны е цветы. Раздаются они звонко. Лиш ь коснешься ты От этих певучих, нежны х Звуков необыкновенных — Дивные и нежные Слова рождаются. Звучат они все громче. Отражаясь вверх Семью цветами радуги Пишется строфа. И эта «дивная страна» находится по ту сторону радуги, чему искренне верит чита­ тель. 161