Сибирские огни, 1986, № 12

должны позволить ему уйти бесследно. Повторяю: зафиксировать, причем — пре­ дельно точно! Магнитофон тут не помощ­ ник! — и внезапно остановился, устало добавил: — Помогите. Без вас мы, гума­ нитары, не вытянем... Он сумел их зажечь — и в стенах ла­ боратории по вечерам все чаще стали по­ являться инженеры. Все дружно садились и обсуждали, «кумекали», подробно рас­ спрашивали и уточняли друг у друга. Хоть и сказано гением, что «в одну теле­ гу впрячь неможно коня и трепетную лань», но им предстояло впрячь' в одну повозку практическую анатомию, точней­ шую технику и такую традиционно «анти­ техническую» науку, как фонетика. Посте­ пенно, в муках рождалось их «чудо XX ве­ ка». Так они сами — шутливо, хотя и не без гордости — называли эту точнейшую ап­ паратуру. Они ее «учили» автоматически записывать речь, расчленяя и анализируя звучание сразу по трем каналам: рта, но­ са и гортани. Было у «чуда XX века» и официальное название ■— «ПОГ-70». — Так это же не «ПОТ», а «БОГ»! — ликовал Наделяев. Они мотались в командировки от Урала и до Курил, выискивали «дикторов» — людей, наиболее четко говорящих на сво­ ем языке, — и, улещивая, чем только воз­ можно, уговаривали отправиться с собой в Новосибирск, в лабораторию. А там, довольные, погружали очередного гостя из Горной Шории или Нанайского района в объятия своего ПОГа, а потом еще, для пущей точности, произносимые слова за­ писывали световым лучом на кино- и рентгеновскую пленку. Все соседнее поме­ щение занято этим, может быть, самым главным «сотрудником» лаборатории — живым словом на десятках языков и диа­ лектов, бережно уложенным В'О многие де­ сятки километров пленки. Ни один опера­ тор в мире не снимал такого удивитель- . ного фильма. И плюс к этим километрам, в активе исследователей — еще больше тысячи рентгеновских снимков слова. (Все это облучение Наделяев принимал на себя. В последние годы ученики заставляли его уходить от работающей рентгеновской ус­ тановки. Но он обижался, как мальчиш­ ка, и по-мальчишески же упрямо не поки­ дал своего поста.) — Пойдемте, я покажу. Это так инте­ ресно! — тащит меня за рукав Владимир Михайлович в свою «молчаливую фоноте­ ку». Он берет первую же железную ко­ робку, вытягивает из нее «хвост» кино­ пленки и радостно показывает мне какие-то перекрещивающиеся каракули — нечто вроде серпантина синусоид, полураз­ рушенных неведомой бомбежкой. При этом толстенные очки его вспыхивают отблес­ ками всех праздничных салютов земли: —• Видите? Это — щелевой согласный. Вот гласный «заговорил», А тут — опять согласный, но уже — носовой. Значит, нос «заработал»... Видите?! Чтобы не охладить его восторга, я пос­ лушно кивал головой, сам себе в этом не­ винном соглашательстве напоминая сог­ ласный — не то носовой, не то щелевой. Впрочем, восторгаться было чем: на по­ мощь уходящим, умирающим языкам Си­ 142 бири и Дальнего Востока пришла точная аналитическая аппаратура. Случались и курьезы. Нередко очеред­ ной, . затащенный в лабораторию «дик­ тор» оказывался отставным шаманом. Те­ перь он сидел и послушно наговаривал ПОГу незабытые еще молитвы и заклина­ ния. И древние, косматые слова, пропах­ шие дымом шаманских костров и при- >шедшие из темной, как коДодец, глуби столетий, «подхватывались» современ­ нейшими электронными схемами. Средние века попали на рабочее совещание к веку двадцатому... Как оценить нам, неспециалистам, все сделанное Наделяевым; чем измерить те глубины, до которых он смог докопаться в своей работе? Приведем лишь один пример. Патриарх отечественных фонети­ ке® академик Л. В. Щерба разработал классификацию звуков — своего рода «фонетическую таблицу Менделеева». Так же, как и великий русский химик, он ос­ тавил в своей системе пустые клеточки для тех звуков, которые пока еще неиз­ вестны, но обязательно должны сущест­ вовать в языках мира. Наделяев запол­ нил, одну за другой, восемь пустовавших клеточек. Но главное — он сумел пере­ смотреть, усовершенствовать эту класси­ фикацию, казавшуюся незыблемой целым поколениям ученых: ввел в нее добавоч­ ные ряды звуков. Слово. Впервые и еще неумело произ­ несенное, но уже осмысленное, оно яви­ лось одной из волшебных палочек эво­ люции, превративших обезьяноподобное существо в человека. Какие же силы, ка­ кие неисповедимые глубины заложены в этом, внешне простом чередовании зву­ ков? Владимир Михайлович и его учени­ ки вскрывают все более значимые пласты важной научной проблемы; в последние годы на базе их лаборатории начали про­ ходить всесоюзные конференции по изуче­ нию звуковых систем. А выращенные Наделяевым исследо­ ватели стали с его помощью открывать подобные лаборатории в Улан-Удэ и в Якутске, Горно-Алтайске и Кызыле, Ке­ мерове и Барнауле, Томске и Элисте. Его монгольские ученики создали экспери­ ментально-фонетическую лабораторию в Улан-Баторе. К нему приходят международные теле­ граммы: «профессору Наделяеву...» Вла­ димир Михайлович подготовил семьдесят кандидатов и десять докторов наук, осно­ вал целую научную школу. А сам не име­ ет даже кандидатской степени. Почему? Он задумчиво протирает очки: — Видите ли, диссертация требует не­ мало времени, сил, нервов. А у меня сердце больное, я берегу его для работы. Сердце о« сорвал в блокадном Ленин­ граде. Блокада. Его, студента-филолога, отка­ зались зачислить даже в ополчение. На призывном пункте усталый пожилой врач покачал головой: — И не умоляй даже. Сильнейшая близо­ рукость, еще своих постреляешь сослепу! Ты кто, студент? Ну вот и ступай себе учись! И он продолжал учиться. Они сидели в общежитии на Пятой линки Васильевско-