Сибирские огни, 1986, № 12

ницу. Ты не влюбился в племянницу Ксении? Поклянись, что не влю­ бился и не прогонишь меня? — Клянусь, прогоню и немедленно, если... не прекратишь этот балаган. — Прекращаю, господин,— Римма притворно опустила глаза.— И даже попрошу у девушки прощения. Прости, пожалуйста, Луша, так ведь тебя, кажется? — Зачем извиняться? Вы ничего обидного не сказали. Я, и правда, доила коров, маме на ферме помогала. И сейчас подою, хоть козу, хоть корову. — Молодец, Лушенька! — Ксения Зааплодировала.—А на сцену выйдем, так и Джульетту сыграем! Бесшабашно рассмеялась и Римма, подлетая к Лукерье, чмокнула в щеку крашеным- ртом. Пахло от нее пудрой, духами, табаком. Она была в узких брюках, плотно обтягивающих прямые жилистые ноги. — Меня зовут Римма, рада познакомиться. •— А меня Лукерьей. Только я не племянница Ксении Федоровне. — Вот как! — Римма сделала большие глаза.— Кто же ты? — Никто. Доярка из села Ужаниха. — Это правда, Римма,— ничуть не смущаясь, подхватила Ксения.— Она не племянница мне, даже не родственница, но Луша — мой друг. Она студентка, как я тебе говорила по телефону, будущий ин­ женер-гидролог, у нее каникулы. Теперь ты довольна, Риммочка? — Вполне! — Римма рассыпала по коридору звонкий, мастерски сделанный смех.— Ну что ж, за знакомство полагается по рюмочке,- Простучала каблуками к столу, вытащила из сетки бутылку.— Венгер­ ский «Токай»! У нас сегодня получка, питья-еды,накупила. Наголода­ лись в Перми ужасно, мы там, как дельфины, жили на кильке. Открой, пожалуйста, Боренька. Ого, ножик упал — к гостю. Оказалось, и правда,— к гостю. Кто-то нажал с той стороны на звонок и не отпускал, пока Ксения в глубине коридора не открыла дверь. — А ну, художница, глаз-ватерпас, узнаешь? — грохотал в коридо­ ре грубый мужской голос,—Али забыла, коварная, как целовались- миловались? — Алешка! Чугунов! — ахнула Ксения,—А говорили, ты кого-то утопил, в тюрьме сидишь. Я даже плакала. — Пока не утопил, и сам, как видишь, не утонул, плаваю. Вот бо­ роду отрастил специально для уголовного розыска как особую примету. — Как же, писатель — без бороды. Да не тискай ты меня, бес­ стыдник. У меня гости, девушка молодая. — И меня, медведище, не лапай,— попросил Бушуев.— Вон Римму, пожалуйста, она будет рада. Ну, здравствуй, Алексей, добро пожало­ вать. В Питере про тебя легенды ходят, знаменитостью стал якобы. По радио сам слышал — писатель Алексей Чугунов. — Наврали по радио. Риммочка, подставляй-ка губки алые! Ты пошто такая худущая? Все модничаешь? — Тебя, Алешенька, ждала, с тоски высохла, один скелет остался. — У, вруша, лицедейка, не гляди так на меня, я голодный. Очень лохматый, бородатый человек, похожий на пирата из кино, сунул квадратную, свою руку и Лукерье, но, видимо, тотчас забыв про нее, повернулся спиной, обтянутой коричневой замшей. — Ну, здравствуйте, ребята, очень рад вас видеть, слышать. Зама­ терели, корифеями, вижу, стали, вон какие мастерские отхватили. Поздравляю, радуюсь. А что бутылочка на столе — это славно, пото­ му, как ежели бутылочка, будет и закуска. Эй, скатерть самобранная! — пират брякнул о стол тяжеленным своим рюкзаком.— Попотчуй му­ жиков! Балычок, икорка из самой Астрахани-матушки, навались, ре­ бята! А всем красавицам по яблочку: Ксюша, Риммочка! — Пират сунул яблоко и Лукерье, на этот раз он чуть дольше задержался на 121