Сибирские огни, 1986, № 12

что, черт побери? Кого он обидел, кому перешел дорогу? «Уймися»! Да в чем уняться-то? Первым порывом было порвать писульку, забыть, выбросить. И во всяком случае — ни слова Наде. Кто-то дурачится: пусть учитель посидит ночами на крыльце, потрясется от страха — вполне деревен­ ская шутка, но и шутка могла напугать Надю. Никому он не показал письмо, хотя первые дни и на крыльце си­ дел, и спал вполглаза, прислушиваясь к шорохам в саду. Вдруг все же не шутка? Ночь за ночью проходили спокойно, он даже стал посме­ иваться над своими страхами: Ужаниха, слава богу, не. Сицилия, нет тут мафиози, чтобы грозить ему пулей из-за угла, поджогом. В доме хлопнула дверь, шаги на веранде, Надя! Она спустилась с крыльца, розовая после умывания, подошла, поцеловала в висок. — А тебе письмо,— сказала она— Странное какое-то, без штампа и адреса. Вчера вечером вытащила из ящика. — Ты... ты его прочитала? — похолодел Никонов. — Нет, а что случилось, Сережа? — Нет, нет, ничего. Где письмо? — В спальне, на ночном столике. Конверт был на этот раз фабричный, но надпись та же: «Учитилю». И текст новый: «И жиканом можно, рас ни унимаисси. Ты тута чу­ жой». — Что пишут? — спросила Надя. -— Пустяки,— как можно более спокойно ответил Никонов.— На охоту приглашают. Ты никуда не уходи, закройся. Я скоро вернусь. У меця двухчасовое сочинение в седьмом. Жиканом! Но ведь жиканом можно и в Надю? Шагая по улице, Никонов невольно оглядывался по сторонам. Из интерната она возвра­ щается затемно, подкараулить, за плетнем спрятавшись... Да нет же, нет, чушь какая-то, мерзавец какой-то озорничает, насмотревшись глу­ пых киношек, но кто? Тимошка? Едва ли. Тимошке поорать, поломаться всенародно —не будет, он анонимку подкидывать, ему зритель нужен. Да и утихомирился давно Тимошка: другой кобелишка мается под крыльцом на цепи. Тогда кто? Одно ясно: автор — человек местный, ужанихинский. Днем напишет, ночью опустит письмишко в почтовый ящик. И не грамотей, видать: «рас ни унимаисси». Кто же, кто грозит ему? И за что? — ломал голову. Никонов,— Кого он обидел, быть может, нечаянно? Ну, двух сестер-самогонщиц с участковым и Таисьей Никитичной они накрыли в баньке, потом сестры кричали, что им прищлось продавать подсвинка на штраф. Но ведь это было давно, еще прошлой осенью. Местные алкоголики? Время от ,времени «продергивает» их Ни­ конов в листке «Друзья зеленого змия», листок этот он выпускает вме­ сте со старшеклассниками. Размалевав очередного героя и сопрово­ див карикатуру посильными стихами, ребята вывешивают листок на дверях сельмага или в клубе. Но последний листок о двух друзьях- трактористах, по пьянке утопивших комбайн в пруде, ребята вывеши­ вали еще во время прошлогодней уборки! Нет, тут какие-то совсем свежие события, недельной, а может быть, вчерашней давности. Показать участковому? Боже упаси! Поползут слухи, сплетнями изукрашенные, молвой десятикрат преувеличенные, — покушение на учителя-депутата, поджог,, грабеж —лейтенант кинется в розыски,* парень молодой, горячий. Никонов остановился на мосту через Ужу, подвешенном на стальных тросах. Звенели внизу голоса купающихся детей, незнакомый старичок, видимо, приезжий, ловил в омуте пескарей. Посоветоваться с Таисьей Никитичной? Кто, кто, а она-то Ужаниху знает!.. Заскрипели половицы настила, Никонов обернулся. С портфелем под мышкой, еще издали улыбаясь Никонову, шагал Василий Ивано­ вич Фролов, главный бухгалтер колхоза. На голове велюровая шляпа, 100