Сибирские огни, 1986, № 11

— Ночевать? — встрепенулся Саня.-—Мне домой надо, нельзя но­ чевать. Спешу... — Спешат к господу богу, а он не призывал тебя. Угомонись. — Неужели не понимаешь,— попытался втолковать Саня,— у ме­ ня жена... — Понимаю,— оборвал Скаллер,— понимаю, что у тебя жена... но ночевать тебе здесь. Вылет завтра утром, не раньше пяти. — Дернул черт связаться с вами,— горько,^ капризно проскулил Саня. — Не ты с нами, мы с тобой,— безжалостно поправил Скаллер. Саня осознал, кто из них' прав и кто с кем связался, не перечил Скаллеру, доверился так доверился. — Сели. Прилетели. Чего дальше? — Райские покои с райскими птичками. — С бабами, что ли? — в лоб спросил Саня. — Догадлив, друг Фигаро,— Скаллер усмехнулся, как усмехаются баловни судьбы, не ведающие запретного плода. — Не до баб... — Развейся, друг Фигаро. Женские руки зарубцуют твои раны. Родные жены наносят, чужие жены их рубцуют. Се ля ви: женщина хо­ роша, пока она не стала твоей. — Ладно! — сказал Саня. Лучше провести время на людях, не в одиночестве. Бог с ней, клятвой — никогда не знать других женщин, сегодня же нарушить клят­ ву. Что клятвы? Ими ли жить? Ими ли излечиться? Жить среди людей, по людским законам. Она, Танечка, изменила ему, живому, он изменит мертвой. Кто заслуживает большего снисхождения и прощения? И он принял предложение Скаллера. ДЕНЬ ТРЕТИЙ Три дня душа человеческая не расстается с телом человеческим. Дано три дня для очищения от скверны. Живущие очистят живших — и сами очистятся, начав иной счет времени. Поведется для живых новое времяисчисление от дня расставания близкого с миром. И так начался День Третий от Вацлава, день по времени москов­ скому. И так начался День Третий от Танечки, день, приходящий на землю пятью часами ранее московского. ВРЕМЯ ОТ ВАЦЛАВА Евгения Аркадьевна закрыла глаза поздним вечером. Открыла_ раннее утро. Шестой час. Тревожное предрассветное время: надрывная тишина, сторожащие звезды, пустынные серые улицы. Вспомнила, чем кончился вчерашний день. Выгоняла свекра, но не выгнала. Спит в го­ стиной. Что же было еще? Ангелина коварно, подло затащила в дом се­ кретарши. Не приведи больше такое видеть и пережить: недужные при­ читания старой, доживающей свой век женщины, душащие, нежные объятия маленькой девочки и искупляюще-радостное выражение лица той, которой предназначены все ее проклятия и кары. Ангелина все еще не возвращалась, неужели осталась там на ночь? Ей ли сидеть у изго­ ловья потаскушки, отнявшей брата? Неспроста осталась там, опять что-нибудь замышляет, не успокоится, пока не сведет меня на тот свет. Почему она мстит не секретарше, а мне? Почему? Ведь мы были с ней так близки, так хорошо понимали друг друга. Когда я тащила Вацлава к ректорскому креслу, она одобряла. Хорошо помню ее слова: «Евге­ ния, ты и осла затащишь в Академию наук. Твое честолюбие — хоро­ ший кнут для Вацлава. Он тот человек, который без кнута не пойдет в 76