Сибирские огни, 1986, № 11

— Ястреба на кукушку не меняют. Был бы муж хорош, на чужих не заглядывалась бы. — Как не хорош,— встала горой за зятя Таисия Павловна,— хо­ рош! Забаловал Танечку, она в баловстве и позабылась. В женской па­ мяти добро долго не удерживается. Что-то из пьесы, кажется, французской, подходящей к случаю, про­ неслось в сознании Евгении Аркадьевны. В ней насчет добра героиня го­ ворила так: — Не делай людям добра, они этого не прощают. — Как это добра не делайте...— растерялась Таисия Павловна: ее лицо застыло в недоумевающей гримасе. — Что с добра? Черная неблагодарность! Гляжу на вас и вижу, не много добра от дочери перепало. А мужу ее какова радость? Едва-едва за порог переступил, как жена по рукам пошла. — Бог с тобой, родненькая,— испуганно, с трудом вымолвила Таи­ сия Павловна,—ни я, ни Сашенька на нее не жаловались. Ангелина Петровна, хмуро молчавшая, сомнамбулически раскачи­ вающаяся на ногах, внезапно ожила, ее ядовитая кровь пришла в дви­ жение. — Таисия Павловна, бога ради, и в мыслях не держите, что Евге­ ния Аркадьевна затаила обиду на вашу дочь. Она с утра меня уговари­ вает: «Поедем к родным Татьяны —прощения за Вацлава Петровича просить». И не только прощения приехала просить, но хотела бы и по­ лезной оказаться. Она женщина со связями, если о пенсии на ребенка надо похлопотать, она это дело возьмет на себя. Может, другие прось­ бы? Не стесняйтесь, не стесняйтесь, выкладывайте. Я-то человек приез­ жий, в вашем городе меня ни одна собака не знает, и я ни одну, а Евгения Аркадьевна со всеми знакома. Верно, милая? «Ах ты, стерва, сова полуночная, не в ясный день на охоту выле­ таешь. В сумерки меня настигла и потрошишь, как зверька. Смотрите, люди добрые, какая я хорошая, вот вам мои извинения, вот —благоде­ тели, вот — связи. Смотрите и пользуйтесь, пока я милостлива, нале­ тайте, торопитесь, спешите»,—представив себя подставной дурочкой, Евгения Аркадьевна обомлела, язык не послушался ее, нечленораздель­ но выговорила: «Вер-но... вер-но...» Ей бы минуту на раздумья, прийти в себя, и она бы все поставила на свои места. Но ей никак не давали сосредоточиться, сбивали с толку неожиданными ходами, не к месту вставленными в действие сценами. Едва она собралась, сосредоточи­ лась, как в прихожую вбежала девочка лет двух-трех с половиной, не­ посредственная, живая, чуть уставшая от непонятной ей заботы, чуть всполошенная, испуганная слезами, стонами, причитаниями взрослых людей. Темный бант на голове с черной тесемочкой не придавал ни тор­ жества, ни скорби, она излучала обаяние, редкое даже для ребенка, небесно-утренние глаза смотрели любопытно, с интересом. Девочка не могла и не умела скрыть причину любопытства: — Бабичка, тети хорошие? Мне подарят подарок? — Как не стыдно, Оленька,—принялась стыдить внучку Таисия Павловна,—папа приедет, привезет тебе подарок. А тетям надо ска­ зать спасибо, что за мамочку похлопочат, за тебя, за то, что в своей бе­ де и чужую не забыли. Ангелина Петровна, как бы попавшая впросак, неловко развела руками: — В долгу перед тобой тети, Олечка. Нехорошие тети, про пода­ рок забыли. — Как это нехорошие, как забыли,—перебила Евгения Аркадь­ евна, раскрыла сумку, доставая оттуда большую плитку шоколада, ее пока не оставляли поклонники без презента, не перевелись пока обожа­ тели, воздыхатели и угодники. — Спасибо, тетя.—Девочка с радостью приняла шоколад и потя­ нула ручки к Евгении Аркадьевне, явно высказывая ей расположение, 65 3 Сибирские огни № 11