Сибирские огни, 1986, № 11

С К А ЛЫ Скала к скале. Сомкнулись крутобоко. За ннми — недоступное село. Созрела ночь. Метель мела с востока. Казалось также — с запада мело. В тот час я и подумал: бесконечна земля, когда ни крыши, ни угла. И ничего не выдано навечно. И даль живет, как без меня жила. В кармане, о себе напоминая, бренчали деньги. О, жилой уют,— здесь круг иной, размеренность иная — не покупают и не продают. Мой друг твердил: «Почаще бы, почаще от всех забот сбегать в дремучий лес...» Но вот они — осиновые чащи. Над ними, выше,— скалы до небес. Я выполнил совет его! Быть может. Я заблудился! Может быть, и так. Не это, понимал, меня тревожит, а самое больное: дальше — как! Оно меня тревожило и прежде. Но в городе, где лифты, этажи, вполне реальны адреса надежды — придешь да и попросишь: «Подскажи!» Одной подсказки мало — две найдется. И так вот, понемногу, к шагу шаг, глядишь — все постепенно обойдется. Понятным станет: что в дальнейшем, как... А здесь, теперь!.. Должно быть, слишком много я на подсказках выиграть хотел. За это и досталась мне дорога в места, где стало ясно: есть предел! Предел всему, что, вроде б, не вредило дням настоящим, ждущим впереди, но легкими путями уводило от главного нелегкого пути. Итак — предел. Прощайте, идеалы. Я сам приблизил этот день и час... Но предо мной вдруг расступились скалы. Так было в первый и в последний раз. * * * Родились мы. Увидели рассвет. Все то, что над планетой, на планете... Природа — мать. Но ясно с давних лет: родителей не слушаются дети. Чуть подрастут, им кажется: они о всем и здраво судят, и научно. Родители внушают им: «Храни!..» Ах, как старо все это, даже скучно!.. Должно быть, много раз Природа-мать смотрела с грустью: «Сберегут едва ли...» Остановить пыталась, помешать. Н о ­ сильные себя лишь понимали. Теперь уже, когда иные дни, где видим, повзрослев: не так бы надо!.. Мы спохватились: «Береги...», «Храни...», «Не смей, а то исчезнет безвозвратно!..» Что ж, поумнели. Наобум дерзать уже не лезем, что-то, вроде, знаем. Еще б чуть повзрослеть нам, чтоб сказать: «Мы ничего почти не понимаем...» * * * Создавая себя и круша, с юным пылом кляня и моля — закаляется чья-то душа. Там судьба. Но судьба — не моя. У моей все иначе теперь: закалив, сокрушив себя в срок, все осколки надежд и потерь уместить хочет в столбики строк.