Сибирские огни, 1986, № 11

— Как... заработать? — Стирать умеешь? Белить? Паркет натирать? — Белить, стирать умею, а паркет не умею. — Я научу. У меня есть знакомые старички, походишь вечерами по квартирам, рассчитаешься. Пошли, я их отложила. — Что отложили? —не поняла Лукерья. — Туфли, те самые, чешские. Купим! Назло нахалке рыжей купим. Старушка легонько, но настойчиво тянула за рукав упирающуюся Лукерью. Несмотря на лето, она была в перчатках, возле кассы покопалась в своем ридикюльчике, пересчитала жиденькую пачку рублевок, протя­ нула Лукерье. — Плати — и ни пуха! ...Из Гостиного они вышли вместе. Лукерья прижимала к груди вспухший портфель с новыми туфлями. — Давайте, я сегодня пойду... зарабатывать, — сказала Лукерья.— Хоть стирать, хоть убирать. Лекции у меня кончились. — Сегодня? —старушка задумалась. —А почему бы и нет?! Есть идея, как я сразу не додумалась? Это будет даже очень оригинально! — старушка захихикала, даже ручкой в черной перчатке решительно мах­ нула. —Мы уберем у Леночки!.. — Кто это —Леночка? — Леночка — сестрица моя. Младшая. Елена Антоновна. А я Гли­ керия Антоновна. Правда, я ее не подготовила, Леночку, но это даже к лучшему. Джим был ходок неважный, и пока шли до Литейного, Гликерия Антоновна рассказала, что в молодости была актрисой, играла в коме­ диях, и молодые люди звали ее Лика. В Одессе у нее дочь, замужем за моряком, она присылает им с Леночкой поздравительные открытки с морскими видами. — Но что я? Моя жизнь самая заурядная, а вот у Леночки судьба замечательная, характер шекспировский. Человек она не легкий, бывает груба, но я-то знаю: сестра —человек души добрейшей! Решено! Мы устраиваем ей маленький сюрприз — возьмем и уберем в ее комнате. И пусть Леночка раскошелится, подумаешь, одиннадцать рублей! Всем будет хорошо, у всех будет праздник. Я очень люблю праздники, даже малюсенькие, их так мало в жизни людей обыкновенных... — Она где, ваша сестра? —спросила Лукерья, едва слушая Гли­ керию Антоновну. —Дома? — Нет, Леночка на службе, естественно. И придет поздно, ты успе­ ешь все сделать. Дом Гликерии Антоновны оказался на Литейном. Они даже в авто­ бус не сели, шли пешком. — А вдруг ей покажется дорого — одиннадцать рублей? —засом­ невалась Лукерья. О, господи, как хотелось ей со всем этим поскорее покончить, все забыть, особенно позор свой в магазине... Они свернули под арку. Во дворе громоздились железные ящики для мусора, ребятишки, играя, прятались среди них, и звонкие голоса носились в каменном колодце двора. Ни травинки, ни цветочка. Под глухой каменной стеной сиротливо топорщился куст сирени, тощий, ре­ денький, можно было пересчитать на нем листья. Джим тоже вошел в комнату Леночки, но, расчихавшись, вернулся в коридор. Едва удержалась, чтобы не попятиться, и Лукерья: в комнате было темно, пахло дымом, гарью. Гликерия Антоновна включила свет. Давно не беленный потолок был прокопчен, как в кузнице, стены в рост человека, обитые деревянными полированными тесиночками, были тоже темны, черны. И везде окурки: на полу, в немытых тарелках, кругляшки от раздавленных папирос чернели на деревянных панелях. Кровать ды­ билась взбуровленным тряпьем, будто в ней только что задушили че­ ловека. 31