Сибирские огни, 1986, № 11

Вспоминая сцену с неожиданным своим буйством, Никонов дивил­ ся, откуда в нем прорвался тот зловещий монстр? В сущности, Нико­ нов кулаками привел женщину к покорности, доказал, что он повели­ тель, хозяин, а на другой день, стыдясь самого себя, пытался было просить прощенья. Но Надя сначала не поняла даже, о чем он, а ког­ да поняла, рассмеявшись, закрыла ему рот ладошкой. В неторопливом, по-деревенски размеренном круговороте недель, заполненных привычными заботами,—школа, лекции в клубе, выступ­ ления в соседних деревушках, дом, сад, — все больше заиливались в па­ мяти те страшные десять дней поздней осени. Никонов снова был сча­ стлив, чувствовал себя творцом крохотной земли обетованной... Оглушительно щелкая кнутом, пастух Гриша прогнал по улице коров. Стадо ушло уже, пыль рассеялась, а в переулке все еще стоял запах парного молока. Еще раз сходив к роднику, Никонов устроил ро­ зе-ругозе настоящий дождь-ливень. На листьях-веточках повисли круп­ ные капли, они сверкали даже на колючках. Никонов присыпал лунку речным песком, охлопал ее ладонями, и лунка стала походить на вазу. Будет лунка-ваза собирать настоящий дождь, утреннюю росу, тепло солнца. Закончив, оглядел со всех сторон' сооружение на жернове, сказал: — Теперь ты будешь жить здесь, друг мой, под этим небом, под этими звездами! И ты полюбишь их, ибо жизнь — это любовь, то есть вечное обновление через величайшую тайну любви! Никаких речей преданием говорить не предписывалось. Напротив, вся церемония посадки розы-ругозы должна совершаться в тишине, в тайне. Корейцы, писал Сергей Сергеевич, закончив дело, кланяются на восток, поминая и славя имя божье,—такова традиция, суть кото­ рой, вероятно, в языческом поклонении солнцу. — Ну что ж, помянем и мы имя божье, что нам стоит? Скажем, слава тебе, господи, да будет свет солнца, да будет новая жизнь! И по­ чувствуем себя тоже богами, потому что кто, как не мы, сотворяет мир, в котором мы живем? Да, да, малышка, не будем скромничать, святая жажда творить, созидать прекрасное делает нас всемогущими, бес­ смертными богами! Не так ли? Ну что ж, дыши, люби, сражайся, те­ перь мы будем закадычными друзьями и вместе будем мечтать о море. Надеюсь, впереди у нас нескончаемая череда новых восходов и зака­ тов, шумных гроз и лунных ночей... — С кем ты разговариваешь? — На крыльце стояла Надя. На во­ лосах вуаль-сеточка, в руках — дорожная сумка, в кармашке жакета только что сорванная шишечка хмеля. Так одеться в дорогу просто и элегантно умеет только ленинградка. — Прошу знакомиться,— пригласил Никонов.— Наша гостья с залива Терпения, остров Сахалин. Надя, не скрывая иронического удивления, оглядела ночное соору­ жение Никонова. — Камни, жернов, речи! И все ради этого колючего заморыша? — Ее зовут роза-ругоза, семейство розовых, вид роз, подвид —ши­ повник дальневосточный, приморский. Роза-ругоза не боится морских ураганов, самой смерти не боится, а шесть лет назад одного беднягу предостерегла от постыдного поступка. — Она? —недоверчиво подняла Надя брови.— Эта колючка? — Она будет красавица. Как та, спасительница, что, может быть, каждым летом все еще расцветает на берегу океана. Ты догадалась, что хотел сделать тот глупый гордец? — Нет, не догадалась. — Он хотел уплыть в океан и не вернуться. Его обидели люди, и уходом в океан он решил доказать свое презрение миру торжествую­ щих победителей. — Он... утонул? 24