Сибирские огни, 1986, № 11

Юрий Постное. Литературные очерки. Но. восибирск, Зап.-Сиб. кн. изд-во, 1985. Мне кажется, я не ошибусь, если выска­ жу предположение, что эту книгу читали главным образом те, кто так или иначе был знаком с ее безвременно, ушедшим из жизни автором. С одной стороны, слишком мал ее тираж, а с другой — слишком обши­ рен круг людей, знавших Юрия Сергеевича Постнова. Прекрасный педагог, блестящий лектор, театральный критик, чьи рецензии (теперь об этом можно сказать без всяких оговорок) вносили существенный штрих в облик «Новосибирска театрального», на­ конец, крупный ученый, литературовед, под «предводительством» которого разверну­ лось невиданное доселе — и продолжается по сю пору — изучение культурного насле­ дия Сибири, — такая личность не могла не быть постоянно «на виду» в лучшем смыс­ ле слова. И сделанное, оставленное им после себя тоже поражает широтой инте­ ресов, разносторонностью, многоохватно- стью. В рецензируемой книге собраны лишь отдельные работы Ю. С. Постнова, посвя­ щенные столь любимой им «сибирике» (так уже давно, правда полуофициально, в литературоведческих кругах называют произведения искусства и научные иссле­ дования, связанные с Сибирью). Однако все вошедшие в книгу очерки — в чем не­ сомненная заслуга составителей Н. Н. Яновского и Б. М. Юдалевича — подобра­ ны, «подогнаны» один к другому так, что дают достаточно полное, точное представ­ ление и о многогранности творческой дея­ тельности Ю. С. Постнова, и о высоком, добротном, профессиональном уровне его работ. Тут, полагаю, уместным будет заме­ тить, что Юрий Сергеевич, при всем его стремлении охватить, взять «на учет» все ценное из культурного наследия Сибири, имел и заветные темы, над которыми рабо­ тал с особым рвением и вдохновением. К числу таковых относится прежде всего де­ кабристская тема, прикосновение к которой пера Ю. С. Постнова дало, а лучше уж сказать прямо — обогатило наше совет­ ское литератур'оведение еще одной блестя­ щей работой о декабристах. Книга не случайно открывается именно этим очерком, названным, кстати, очень просто, без всяких претензий на сенсаци­ онность, — «Сибирь в поэзии декабри­ стов». Однако не будет преувеличением сказать, что каждый ознакомившийся с этой работой вынесет то самое ощущение, которое зовется откровением. Казалось бы, о декабристах, о их заговоре и неудав­ шемся восстании, о ссылке в Сибирь, о подвиге их жен, добровольно разделивших их участь, и о многом другом, связанном с трагической судьбой первых русских рево­ люционеров, написаны горы литературы. Однако мало кто из исследователей всерь­ ез задавался вопросом: а как складыва­ лась дальнейшая судьба декабристов в плане чисто духовном? Претерпели ли их взгляды и воззрения какую-то эволюцию? И если «да», то как и в чем конкретно это отразилось? Ю. С. Постнов берется дать исчерпыва­ юще полные, исключающие всякую дву­ смысленность ответы на эти весьма и весьма непростые вопросы, основываясь на 172 тщательном изучении литературного на­ следия декабристов. Ведь почти каждый из них был челове­ ком с определенными литературными за­ датками, не говоря уже о том, что среди Ссыльных декабристов была и целая плея­ да признанных, или, выражаясь языком современным, профессиональных писателей и поэтов: А. Одоевский, А. Бестужев-Мар- линский, В. Кюхельбекер... Однако свое обширное исследование Ю. С. Постнов с полным на то основанием начинает разго­ вором о поэзии Кондратия Федоровича Рылеева. И не только потому, чтобы от­ дать дань уважения этому видному дея­ телю декабризма, принявшему вместе с четырьмя другими вождями восстания смерть на виселице. Дело в том, что Рыле­ ев, никогда не бывавший в Сибири, первым из поэтов-декабристов обратился к сибир­ ской теме, причем обращение это дало русской поэзии два выдающихся произве­ дения — бессмертную «Думу о Ермаке» и поэму «Войнаровский». Рылеев описывал Сибирь, что называется, понаслышке, по­ этому в смысле колорита, экзотики его произведения зачастую грешат неточностя­ ми, в них немало сугубо романтических гипербол: «царство вьюги и мороза», «страна угрюмая и глухая», где снег ле­ жит две трети года, «как саван гробовой» и т. п. Но удивительное дело: во-первых, именно эти произведения, созданные, пов­ торяем, человеком, никогда в глаза не ви­ давшим Сибири, стали классическими, пе­ режили почти все остальное, написанное другими поэтами-декабристами («сибиря­ ками»); во-вторых, Рылеев, на что обра­ щает особое внимание исследователь, в своих сибирских вещах, прежде всего в поэме «Войнаровский», пророчески предви­ дел, предугадал участь своих товарищей по борьбе, воочию показав, что это такое — быть полстическим ссыльным в условиях каторжной Сибири. Поэзия Рылеева, в особенности его по­ эма о Войнаровском, естественно, оказала громадное влияние на творчество декабри­ стов. «Эту политическую, вольнолюбивую направленность поэмы, — отмечает иссле­ дователь, — позднее поддержали и разви­ ли поэты декабристской ссылки... Страда­ ния ссыльных, их размышления о судьбах народа и отечестве, стремление к свободе — все это нашло отражение в про­ изведениях декабристов, написанных на сибирском материале. Естественно, сама Сибирь воспринималась авторами как чуж­ дая и враждебная их героям — в духе «Войнаровского». Но, с другой стороны, ссыльные поэты, в отличие от Рылеева, не могли на протяжении длительного пребы­ вания в Сибири оставаться лишь на пози­ циях неприятия ее». И далее, привлекая обширный материал, Ю. С. Постнов тщательно прослеживает, как «неприятие» постепенно сменялось прочным, устойчивым интересом к краю изгнания, к его природе, к местному насе­ лению, к своеобразной культуре сибирских народов. «Именно глубокое и разносторон­ нее исследование края позволило декабри­ стам запечатлеть жизнь Сибири с ее конт­ растами и кричащими противоречиями». А это был уже решительный шаг на пути к реализму, к «критическому осмыслению со­ временной общественной жизни». Реализм,