Сибирские огни, 1986, № 11

П. РЕБРИН ЧЕЛОВЕК ИЩЕТ ИСТИНУ С лучилось так, что очерки А. Яшина «Вологодская свадьба», ч «Вокруг да около» Ф. Абрамова и мой — «Голо- вырино, Головырино...» были подвергнуты осуждению критикой почти одновременно, и это свело нас. Вскоре я получил от Яшина письмо, оканчивающееся восклицанием: «Руку!» и приглашением заходить, если буду в Моск­ ве. И я при первой возможности этим приглашением воспользовался. Затем сос­ тоялось мое знакомство с Абрамовым, сначала, правда, лишь эпистолярное. Прошло не так уж много времени, и «Вологодская свадьба» была перепечатана, затем переиздавалась не однажды, Абра­ мов, имея «в тылу» роман «Братья и сест­ ры», быстро оправился от критического залпа, вскоре началось его восхождение к славе, а сгустившиеся надо мной тучи не рассеивались еще- много лет. Каждое мое произведение пробивалось к читателю сквозь густые издательские тернии, а «Го- ловырино, Головырино...» было переиздано лишь спустя... 22 года. И все это время Яшин и Абрамов, пока были живы, оказы­ вали мне поддержку. Последнее письмо участия я получил от Федора Александро­ вича, когда он. был уже тяжело болен. ...Помню, был я как-то в гостях у Яшина. Он читал еще сыроватый рассказ «Угощаю рябиной», разговор постепенно клонился к одной теме — к русскому человеку... Мы говорили о его месте в сегодняшнем мире, о свойствах его характера, и Александр Яковлевич вспомнил Абрамова. Годы моего знакомства с Яшиным и Абрамовым были годами вспышки интереса русского человека к самому себе, ко всему национальному, к своей истории. Это было время паломничества в старорусские мес­ та, время, когда стал популярным этнографический музей в Ленинграде. Я видел, как там, возле какого-нибудь туес­ ка, льняного полотенца, прялки или кокош­ ника стояли люди, словно бы завороженные. За этим явлением нетрудно было угадать желание ощутить себя русским. В міоем представлении у Абрамова с Яшиным было нечто общее в мироощуще­ нии, в отношении к жизни, оба они, судя по их творчеству, были очень русскими, и я, конечно же, испытывал к ним интерес особый. Яшин протянул мне руку участия и дружбы, и я отнес его к славной когорте писателей, которых называл рыцарями ду­ ха. Это те, кто и произведениями своими пробиваются к истине, и в обстоятельствах, подчас самых сложных, не думая о том, как это скажется на их репутации, защи­ щают единомышленников. Такими были для меня В, Я. Канторович и К. И. Буков­ ский, такими стали и А. Я. Яшин, а затем Ф. А. Абрамов. Какими-то силами я был зачислен в так называемые трудные, уже имел* три книги, немало журнальных пуб­ ликаций, но в члены Союза писателей меня не принимали. Почти пятнадцать лет про­ бивался на свет мой роман «Родион и Сте­ панида», почти десять лет очерк «Это гудит время». В. Я. Канторович где-то перед кем-то хлопотал, добился, чтобы очерк мой был рассмотрен в соответствующей инстанции, но в день обсуждения заболел, сидел дома с температурой. Я отговаривал его от по­ ездки, однако он стал собираться, в доро­ ге вспомнил Абрамова и посоветовал к не­ му обратиться при случае за поддержкой. Вскоре выяснилось, что рекомендации Совета по очерку, где обсуждалась моя рукопись, для издательства «Современник» мало что значили, я написал Абрамову письмо и, получив согласие ознакомиться с рукописью, отправил ее. Примерно через месяц пришло от И. В. Столяровой, друга семьи Абрамовых, длительное время рабо­ тавшей а Омске, кандидата филологиче­ ских наук, письмо. Привожу его частично. «Дорогой Петр Николаевич! Рада сооб- Щіиггь Вам приятную новость: Федор'Алек­ сандрович прочитал первые 125 страниц рукописи Вашей книги «Это гудит время», позвонил мне и сказал о ней міного самых хороших слов, которые мне и хочется Вам передать. Речь его была бурной. Он сказал, что это преступление, что Вас не принимают в Союз, что он обязательно будет Вас ре­ комендовать, и, если сам не сможет в де­ кабре быть в Москве (скоро он уезжает в Архангельск), то пошлет туда рецензию. Книгу он находит интересной и полезной для него самого... Несколько раз он новто- 161