Сибирские огни, 1986, № 11

ях, как бы на излом, как бы боясь дать им волю, она глухо прокашля­ лась, очищая от табачной копоти горло, легкие, и, принуждая себя к спокойствию, заговорила: — Одумались, Андрей Андреевич? — все внимание на Рагунцева, ему притворное сочувствие.—У кого вы спрашивали позволения? У ме­ ня... Да как вам не совестно! Кто я? Стареющая образцово-показатель­ ная стерва! Не спорьте, не спорьте: именно — стерва, и именно — об­ разцово-показательная. А вы со мной — как с порядочной: «Ангелина Петровна, ах, Ангелина Петровна, чем могу быть любезен». Неужто я вашу любезность на пользу, на благо, на доброе дело обратить могла... Ведь у стервы — и мысли стервьи. Не как у порядочных. Разве можно позволить детей к отцу погибшему допустить? Кто отец? Развратник, бабий угодник, юбочник, его ли в пример, в образец детям ставить. Нет- нет, от него, как от чумного,— за версту, подальше, чтоб заразу не под­ хватить. А я подбила на недоброе дело. И старый уголовник туда же, за мной. «Все детишки еще в жизни увидят, а отца родного — никогда. А плох он или хорош — не их ума дело. Подрастут, сами простят или осудят, это уж как разберутся...» А чего им разбираться? Ясней ясного: попался с чужой тетей — негодяй, подлец. В сорок-то лет от порядоч­ ной мамочки, от теплой постели, от чистой простынки на мороз, холод, по гаражам шастать. Где уж им в ум взять: как от порядочной мамоч­ ки во все тяжкие пускаться, как без ее позволения к такому негодному отцу пойти. Спросите, спросите у детей, Андрей Андреевич, разве ког­ да они еще пойдут к отцу без позволения матери, зная, что отец их отъявленный негодяй. Ну, спросите... Рагунцев безропотно уступил настойчивости Ангелины Петровны спросил: — Ты еще, Вацик, пойдешь к папе? — Пойду,— решительно ответил мальчик. — А ты, Женечка? — Пойду,— без раздумий ответила и девочка. — Вот видите, вот видите, —не без радости воскликнула Светлана Лаганова,— они пошли к папочке потому, что так пожелали сами. Дети приняли не сторону Евгении Аркадьевны, и это причинило настоящую боль. Но превозмогла боль. Тут же распорядилась детьми: — Быстро в свою комнату. _ А к папе еще пустишь? —уперся сын, не собираясь уходить до тех пор, пока не получит утвердительный ответ. Евгения Аркадьевна не стала вступать в пререкания, шлепнула сына по заднице, выставляя за дверь. Силой пришлось выводить и Же­ нечку, устроившую форменную истерику; вцепившись в деда, она кри­ чала: ’«К папочке, еще хочу к папочке». Выпроводив сына и дочь в детскую комнату, Евгения Аркадьевна возвратилась в гбстиную, но еще долго доносился плач дочери и серди­ тое недовольное бормотание сына. Это слышали все находившиеся в доме Евгения Аркадьевна представила, какое торжество испытывают сейчас все эти люди, найдя в ее детях, еще неразумных, не знающихна- стоящей и полной правды,-поддержку и сочувствие в кознях против нее И хотелось ей увидеть и прочитать на их лицах торжествующую на- сГешѴ победителей, чем сильнее их торжество тем горше станет ско­ рое и неминуемое поражение. Как бы там ни было, последнее слово бѵдет за ней как бы там ни было, но главное, что задумала она - по­ будет за неи, ка секретаршу в три,— свершится, и ни для кого похороны не станут мшмой їайной, всех этих высокопоставленных ум- ПНЯ оповестит о часе захоронения, и лично Зукарь приве­ зет их на лакированных автомобилях к нужному сроку, никуда они не зет их на лакирован йывшего мѵжа, и пусть, лицемеря и пряча денутся от чеР”° ” сл свое высокое соболезнование и произнесут глаза, лично е й р е ч и . Коли таи она заду над могилои 0НУа с „довольствием посмотрит на тех,