Сибирские огни, 1986, № 11

— Как складно все получается: музыкантов на два часа заказали. Уважаю музыкантов, пусть заявляются, труб и барабанов только и не хватает. Свадебный вальс прикажу им играть. Там-та-ра-рам... Там-та-ра- рам... Откажутся? Черта с два! Накормлю, напою вволю, без меры, пей­ те, гуляйте, веселитесь, это не на морозе в трубу панихиду выдувать — губы обмораживать. До пяти часов будут играть свадебный вальс Мен­ дельсона. И фотограф — кстати, пусть снимает, пусть щелкает, будет ему что снять, специально на похороны в свадебный наряд выряжусь, мою фату еще моль не съела и каблучки на белых туфлях не истопта­ лись. Чего еще заказали? Ах, автомобили! Прекрасно! И на автомоби­ лях покатаюсь. Как ты меня огорчила, милая Ангелина Петровна, как огорчила! Какие огорчения еще для меня припасла? Сладко засосало под лопатками Евгении Аркадьевны. Где ты, где ты, сноб Сомерсет Моэм, чтобы описать эту сладость, то, что чувство­ вала она,— слов тому не находила, а те театральные слова из пьес, ко­ торые слышала и знала, показались скучнейшей сухомятиной, вневза- правдашными, никудышными, бестолковыми. Как вневзаправдашными, никудышными, бестолковыми были слова той, которую она еще не по­ вергла, но повергнет—Прогановой Ангелины Петровны, борзописки, распутницы, насмешницы и бывшей родственницы по бывшему мужу. — Торжествуй пока, торжествуй.— И предостережение звучало в многозначительном «пока». Таисия Павловна, взяв за руку внучку, уходила. Провожали ее Петр Игнатьевич и Ангелина Петровна. Долго стояли в дверях и долго разговаривали, и слышала Евгения Аркадьевна их разговоры, от нее не таились, не скрывали ничего, как не таятся и не скрываются от че­ ловека постороннего, от которого никак не зависят и не зависимы. — Вот вам, Таисия Павловна, адресок мой,— с почтением выгова­ ривал Петр Игнатьевич,— соберитесь с силами и к сороковому дню ко мне пожалуйте, мы с вами за помин души детей наших чарочку пригу­ бим. Повязали они нас смертушкой, не развязать нам клубок, так хоть друг перед дружкой в человеческом облике посидеть, по-людски перед их памятью предстать. — Здоровье бог даст, приеду,— покорно и с благодарностью со­ глашалась старушка,— с миром нам надо на этом свете сойтись, долго ли жить осталось, детки наши и нам дорожку на тот свет протоптали, человечий, не звериный след нам надо на ней оставить. Чтоб все по- человечески было, по-человечески... — Вот-вот, по-человечески,— поддержал Петр Игнатьевич. — И сегодня все будет по-человечески, не дадим вас в обиду,— в напутствие сказала Ангелина Петровна. Глухо'закрылась дверь. И стало тихо. Так тихо, что показалось Евгении Аркадьевне, будто оглохла она, будто больше никогда она не услышит человеческого голоса. Первый раз такая ужасающая тишина была в ее доме и, наверное, последний... ВРЕМЯ ОТ ТАНЕЧКИ Слышал, случаем, Саня, что мертвые призывают живых. И приме­ ры тому находились, когда к умершему человеку спешили на тот свет друзья, родственники, сослуживцы. Но чего только в мире не случает­ ся каких событий и происшествий, поэтому любой байке можно при­ дать правдоподобие. Подобное ищет подобное и подооное находится. И не вспомнил бы никогда эту байку Саня, не делайся в ней особый упор на то, что особенно сбывается эта примета, когда на тот свег пере­ бирается человек любящий безответно, на небесах он превращается в облако и, проплывая над головой любимой, призывает ее к себе. Не призвал ли кто Танечку? Не настигла ли неизбежность? Мо­ жет, не правдоподобие, а правда в человеческих приметах и наблю­ дениях? 105