Сибирские огни, 1986, № 10

чины никогда не променяют друзей на бабу. Друзья остаются навсегда, а бабы —они уходят и приходят. Ушла одна, придут другие. В ту ночь пришли другие... откуда они взялись, кто их привел, этого ни Саня, ни друзья так и не вспомнили. Но откуда-то они взя­ лись и кто-то привел их... Ровно столько, сколько было необходимо, на каждого по даме. Несчитанные деньги, горькое вино, сладкие многоцветные слезы лились рекой. Дамы боготворили кавалеров, кавалеры благотворили дам. Никому не было дела до Саниной семейной драмы, в первую очередь самому Сане. Но в самый разгар утех и наслаждений явились еще пять дам, нежданных, негаданных —жена Белова, жена Назарен­ ко, жена Першина, жена Растопчина и собственной персоной Танечка. Смешное стало смешным, нелепое — нелепым, пошлое —пошлым, недостойное — недостойным. Саня не вспомнил, как все встало на свои места, какие ссоры, разговоры, объяснения состоялись между женами й приглашенными дамами, между его друзьями и их женами, между всеми, но дикая, бесконечно долгая пьяная карусель приостановилась как бы с хода, с лета, и начала раскручиваться в противоположную сторону, где за свои поступки приходилось краснеть, стыдиться и рас­ плачиваться. Неделю ходил в стыде и терзаниях Саня, заискивал, лебезил, при­ думывал оправдания, не зная, что лучше —удавиться от стыда или броситься вниз головой в речной омут. Но его недельные терзания кончились так, как он и предположить не мог. В один прекрасный день нагрянули гости: Белов с женой, Назаренко с женой, Першин с женой, Растопчин с женой. И стало ясно: грешники прощены, пришел час отпущения грехов. Примирение, лад, дружеское застолье случились не сами собой, это прекрасно понимал Саня, его жена оказалась умнее и тактичнее и его, и приятелей, отмерив срок наказанию,— выдержала меру, а выдержав меру, больше никогда не напоминала о прегрешениях. Ни дня, ни ночи, ни жизни б не хватило вспомнить, сколько у него было еще командировок, пусков первого твердолобого агрегата, капризного, но податливого второго, заурядных третьих, четвертых, последних. Но домой Саня возвращался, отмываясь и от шальной сла­ вы, и от грехов, оставляя праздники, распылы, случайных женщин в чужих краях, вдали от дома. Да, случайных женщин!.. Но не успел Саня коснуться их памятью, как его вместе с маши­ ной сначала приподняло, а затем потащило в пустоту. Все это случи­ лось в секунду, машину занесло в кювет задними и передними колеса­ ми, но Сане показалось, что он провалился в пропасть, из которой уже никогда не выбраться. ВРЕМЯ ОТ ВАЦЛАВА Казалось, Евгения Аркадьевна кровью Зукаря насыщает свою плоть. Цветущий и легкий в движениях, к семи утра он обесцветился, коричневые круги обожгли глазницы, лицо потеряло безукоризненную манекенную изысканность. Но у Евгении Аркадьевны не было и наме­ рения спать, как и намерения дать передышку ему и себе. А ему необ­ ходим был хотя бы двух-, трехчасовой отдых от сумасшедшего ^пере­ напряжения: утомительной дороги в купейном вагоне, пережитой су­ ровой драмы в гараже, похоронных хлопот, распространения ложной версии о гибели Вацлава Петровича, ухаживаний за Евгенией Аркадь­ евной, нежданного-негаданного признания, решения, поколебавшего отлаженную семейную жизнь. Но чем сильнее увядал Зукарь, тем кра­ ше, привлекательнее становилась Евгения Аркадьевна, матово поблес­ кивали пушиночки на верхней губе, как у хищницы, выследившей до­ бычу, грудь вздрагивала в такт каждому движению, жесту, слову. В этой ночи, темной, звездной, холодной, и с этой ночью она обрела сог­ 91