Сибирские огни, 1986, № 10

роль массовки, мы — хор, одобрительный голос народа. Зря будете бес­ покоить очередного классика. — И все же я начну с цитаты,—улыбнулась Татьяна Исаевна. Из сумочки она достала розовый блокнотик, тонким пальцем в маникюре открыла его. Все молча следили, как Татьяна Исаевна листает страни­ цы. Женя Воробьев даже рот приоткрыл, а у Никонова застучало в гру­ ди: он все еще ждал чуда.— «Противоречия, в какие он (Петр Первый) поставил свое дело, ошибки, колебания, подчас сменяющиеся малообду­ манной решимостью, слабостью гражданского чувства, бесчеловечные жестокости, от которых он не умел воздержаться».—Это высказывание Ключевского было известно Никонову, помнил он и продолжение и сей­ час ждал, будет ли цитировать Татьяна Исаевна дальше. Она сложила блокнотик, немного помешкала, будто не решаясь говорить дальше.— Но это только начало цитаты, которая, как вы сами видите, в русле кон­ цепции Никонова. А вот продолжение: «И рядом с этим беззаветная лю­ бовь к отечеству, непоколебимая преданность своему делу, широкий и светлый взгляд на свои задачи, смелые планы, задуманные с творческой чуткостью и проведенные с беспримерной энергией, наконец, успехи, до­ стигнутые жертвами народа и великими усилиями преобразователя,— столь разнородные черты укладываются в цельный образ». Вот с этой сложностью образа человека великой судьбы вы и не справились, Сер­ гей Кузьмич. Вы слишком эмоциональны для ученого, ваша концепция субъективна, тенденциозна, а потому далека от истины, если не сказать больше. — Пусть так, субъективна, хотя я с вами не согласна,— Наталья Косых опять рывком поднялась со стула.— Исследователь имеет право остановить свой взгляд на узком круге вопросов, и в работе Никонова этот круг обозначен: вся безнравственность -ничем не ограниченной власти, узаконившей кровавые оргии расправ над любым инакомыслием. Но я не об этом. Доценту Татьяне Исаевне Соловьевой я хочу задать прямой вопрос: вы тоже против публичной защиты диссертации Нико­ нова? — Разве я это говорила? Я — за, конечно же, за, но после ее корен­ ной переработки. В теперешней редакции работа Никонова для публич­ ной зашиты — нет, не готова, — Значит, против, если без уверток. И второй вопрос: вы тоже счи-* таете диссертацию Сергея Никонова клеветой и поклепом? — Нет, но... я не понимаю, это... допрос? — «Нет, но» надо понимать, как «да», так именно вас и поняли. Ес­ ли бы «нет», то как красиво вы прогневались бы! Вы красиво вспыхну­ ли бы, поднялись, красиво откинув голову, страстно заговорили бы! Я очень хорошо знаю вас, Татьяна Исаевна, ведь я бывшая ваша ученица, вы руководили моей аспирантурой, и я пришла сюда прежде всего уз­ нать ваше мнение о работе Никонова, да, да, прежде всего ваше! Рабо­ та Никонова просвечивает нас, как рентгеном, сколько в нас честности, совести, гражданственности, ученые мы или солдатики оловянные... Мы все сейчас предстали в своем истинном виде; вот вы, Татьяна Исаевна, сказали свое «нет, но» — это и есть ваше истинное, сокровенное, даже солгать вы пытаетесь кокетливо, красиво. Я тоже хочу предстать в сво­ ем истинном обличии и выскажусь, как попросил Лев Андреевич, с пре­ дельной искренностью. Я разревелась, когда прочитала диссертацию Ни­ конова, чисто по-бабьи от презрения к себе сначала, а потом от злобной обиды на вас, Татьяна Исаевна. Не понимаете, почему? Объясню. Вы помните, Татьяна Исаевна, вначале я ведь тоже трепыхалась, спорила с вами, что-то доказывала, но вы скоренько скрутили меня, усмирили, ок­ руглили. Я была влюблена в вас, стремилась походить на вас, и в моей диссертации моя только фамилия, все остальное —ваше. Но тогда я ду­ мала, именно так делаются все кандидатские, иначе и не бывает, но вот она, работа Никонова, в ней и духа нет его аристократа-руководителя, скорее наоборот. Так вот, сначала я плакала от обиды на вас, Татьяна Исаевна, а потом разозлилась на себя: кто виноват, что я написала пос­ 54