Сибирские огни, 1986, № 10

Говорили, Татьяна Исаевна была замужем за моряком-офицером, он страшно ревновал ее, однажды ночью начал даже стрелять, она в одной сорочке выбежала из дома, бросилась в Неву, переплыла на другой берег. Слишком романтично выглядела история, чтобы пол­ ностью быть правдой, что-то, наверное, в ней приукрашено, однако дыма без огня не бывает. Ревнивого моряка Никонов понял бы: Татьяну Исаевну постоянно окружали, сопровождали студенты даже с других факультетов, ей нравилось ловить на себе восторженные молодые взгляды, и этой погоней за популярностью они с Алешкой были похожи. Никонов обоим не верил —нельзя верить людям тщеславным, обоих он брезгливо сторонился. Не поверил Татьяне Исаевне, когда, прочитав его новую публикацию, она стала горячо хвалить ее, слишком горячо, восторженно...' Бестактный, грубый отказ Никонова поехать на дачу обидел і анеч- ку, недели две на его приветствия она отвечала с подчеркнуто-холодной любезностью, и вдруг ему сказали на кафедре, что руководить его аспирантурой до возвращения Виктора Николаевича будет доцент Соловьева. Ему подали визитку с телефоном, попросили позвонить, договориться о встрече. — Не хотелось бы менять руководителя посреди аспирантуры,— сказал на кафедре Никонов.—Я могу подождать Виктора Николаеви­ ча, в сроки я укладываюсь. — Мы не знаем, когда вернется Виктор Николаевич. Доцент Соловьева — прекрасный специалист и охотно согласилась руководить вашей работой. Вы что-то имеете против Татьяны Исаевны? Никонов представил, как пахнущие духами пальцы Татьяны Исаев­ ны листают его работу, на лице —ужас, брезгливый гнев, глаза тем­ неют от святого негодования — кто-то вполне ничтожный замахнулся на ее кумира, на ее святое! Но ведь и у меня есть святое, в этой работе вся моя жизнь, мои бессонные ночи, отцовское «Не смирись!» — У нас с Татьяной Исаевной не совпадают концепции,—угрюмо сказал он. Его руководителем стал Лев Андреевич Казанец. Он, как равному, протянул Никонову руку, не стал с ходу, как ожидал Никонов, «за­ кручивать гайки», напротив, весьма корректно расспросил, в каком сос­ тоянии работа, нужна ли в чем-нибудь помощь, как с бумагой, с пере­ печаткой. Аспирант чужой, этого красавчика Плотникова, умотавшего любоваться снегами Калиі^анджаро, к тому же парень на хорошем счеху _ публикуется, серьезно выступает, дела, как говорится, идут, контора пишет, чего же боле?.. — В четверг вечерком давайте встретимся, жду вас у себя дома, Сергей Кузьмич,— сказал профессор.— Несите все, что сделано, про­ читаем, поговорим-посмотрим, подумаем, как удивить мир. Не возражаете? Лев Андреевич шутил даже, это обрадовало Никонова. Решил, воспользовавшись добрым настроением профессора, пойти на наглость великую: ,— Спасибо, Лев Андреевич,—сказал он.—Но, если можно, дайте мне еще два месяца... кое-что подобрать, почистить. Есть новые серьез­ ные материалы. — Два месяца? Что ж, быть по сему... Работа подходила к концу, диссертация, в сущности, была готова. Первая обзорная глава уже перепечатана, вторая и третья печатались знакомой старушкой машинисткой, оставалось дошлифовать последнюю, так называемую вводную. Работа немалая, но Никонов усйевал: впере­ ди — половина декабря, январь, в середине февраля он положит на стол Льва Андреевича не наброски, не фрагменты-тезисы, а законченную диссертацию, сделанную от начала до конца самостоятельно, а ведь это тоже кое-что стоит! Профессор Казанец —суровый человек, но он ученый, историк, и может ведь историк историка понять, услышать, если даже их концепции не близки? Сколько описанных историо­ ь:, 41 •