Сибирские огни, 1986, № 10

себя Никонов.— Петр Первый — сын своего времени, своей эпохи в истории человечества, в истории русского народа. Не в таких уж дальних далях за спиной Петра высились фигуры Ивана Грозного с его оприч­ ниной и его деда, великого князя Ивана Васильевича, потопившего в крови новгородскую республику. В просвещенной Европе в жестоких схватках за власть летели головы королей и принцев, генералов и кардиналов, не в кошмарном сне, а кровавой явью стала Варфоломеев­ ская ночь в Париже, тысячи и тысячи замученных, повешенных, сожжен­ ных на кострах лучших людей из народа платили жизнью за извечную мечту простого люда о лучшей доле, о свободе... За два с небольшим десятка лет до рождения Петра Великого протектор соединенной рес­ публики Оливер Кромвель казнил «отрубанием головы» короля Карла Первого, а потом с беспримерной жестокостью подавил восстание ир­ ландского народа, чуть не наполовину истребив его. Однако производя оценку деяний Кромвеля, история сочла возможным считать его одним из выдающихся государственных деятелей всех времен! Но там, в Англии, свирепствовал религиозный фанатизм, хотя, конечно, бессмысленную жестокость объяснить ничем невозможно, а здесь, на Руси, жестокость, еще более бессмысленная, связывалась с именем национального героя, преобразователя, просветителя нации!.. Чувствуя смятение, растерянность, Никонов несколько раз поры­ вался подойти к Виктору Николаевичу, признаться, что запутался, те­ ряет веру в свою концепцию, но.., стыдился предстать в глазах своего руководителя беспомощным школяром, нуждающимся в постоянной подсказке. — Ну, как наши дела? — спрашивал при встрече Виктор Николае­ вич.— Что поделывают Петр Алексеевич, Александр Данилович? — Воюют, водку пьют,— стремясь попасть в тон, вымученно шу­ тил Никонов. — Как третья глава? — В работе... — Если нужна помощь, звоните, заходите. У Виктора Николаевича на квартире Никонов был весной. Высокие комнаты в старинном ленинградском доме, большая собака на ковре у ног хозяина, строгая женщина с гребнем в седых волосах, молча сер­ вирующая чай на маленьком столике,-.- мама. И застекленные книжные шкафы во всех комнатах. Беспрерывно звонил телефон, Виктор Никола­ евич торопился куда-то, он и рад бы выслушать Никонова, но ему бы­ ло некогда. И теперь он спешил: в конце коридора профессора ждали двое мужчин. Его всегда кто-то ждет, куда-то он срочно уезжает на машине, которую за ним присылают. — Что-то не очень нравится мне цвет вашего лица, Сергей Кузь­ мич. Вы здоровы? — Спасибо. Здоров. Сплю неважно. — Чисто аспирантская болезнь,— улыбнулся Виктор Николаевич. — Самое радикальное средство — все бросить, отдохнуть, развеяться. Недурно влюбиться, уверяю вас, науке это не вредит. Смех у Виктора Николаевича громкий, по-студенчески заразитель* ный. От всей ладной фигуры профессора веяло энергией, силой, и, глядя в его ясные голубые глаза, Никонов думал: «Нет, сам разберусь, пора ходить собственными ногами. Нечего валить свою ношу на другие плечи». Он более чем уважал своего руководителя, восхищался им, не без дерзкой мечты о соревновании, не теперь, конечно, а в каком-то смутном далеком будущем. И мужское, петушиное — не показать свою зауряд­ ность, наоборот,— удивить, обрадовать, ст&ть достойным уважения сво­ его учителя. Начинать дружбу с признаний в беспомощности, бегать по пятам, выпрашивая внимание, подсказки,— этого не позволяла Нико­ нову гордость, а гордости у выходца из чухломского городка Галича было, что у принца крови. ...В тот погожий денек по совету Виктора Николаевича Никонов 27