Сибирские огни, 1986, № 10

ыкнижной полки Виктор Астафьев. Печальный детектив. Роман. «Октябрь», 1936, № 1. «Все-все это жизнь... веселая, беспечная, немыслимо суровая, непостижимо сложная и простая...» Именно она — сегодняшняя наша жизнь — и стала содержанием нового произведе­ ния В. Астафьева, предметом его разду­ мий и художественного осмысления. Самые разные люди, плохие или хоро­ шие, со своими . проблемами, драмами, страстями и страстишками возникают на страницах романа. Из этой пестрой мо­ заики лиц, характеров, ситуаций, наблю­ дений над действительностью постепенно складывается сложный в своей неоднород­ ности и противоречивости узор современ­ ного бытия. А заглавным в романе «Печальный де­ тектив» становится один из самых тради­ ционных, но непреходяще-злободневных для русской литературы вопросов: «Как на свете жить?» Он, в частности, остро встает перед главным героем произведения, бывшим оперуполномоченным Леонидом Сошни- ным, вынужденным в свои сорок два по инвалидности (после тяжелого ранения) оставить милицию, которой отдал много лет. «Привычная линия, накатанная, одно­ колейная — истребляй зло, борись с пре­ ступниками, обеспечивай покой людям — разом... оборвалась». А оборвавшись, поста­ вила Сошнина перед рядом неожиданных для него, в том числе и чисто житейских, проблем. Так, скажем, ему становится «трудно на свете жить без привычной служ­ бы, без работы, даже без казенной амуни­ ции и столовой». Впрочем, не это самое важное, «глав­ ное— как быть да жить среди народа, который долгое время делился на пре­ ступный мир и непреступный мир? Пре­ ступный мир он все же привычен и одно­ лик, а этот? Каков он в пестроте своей, в скопище и постоянном движении? Куда? Зачем? Какие у него намерения? Каков норов?» И не только этой своего рода «погра­ ничной ситуацией», в которой оказался главный герой романа, вынужденный прокладывать себе новый курс в житей­ ском море, — ставятся эти «как», «зачем» и «куда». Задаются они всей нашей се­ годняшней действительностью. И не од­ ному Леониду Сошнину. Всем нам. Вот 168 почему и вектор художнических устремле­ ний автора «Печального детектива» на­ правлен как раз на то, чтобы, наконец, понять, говоря удивительно пророчески­ ми словами В. Шукшина, «что с нами происходит»? Задача, надо заметить, очень и очень непростая, ибо в нашем, достаточно сы­ том, благополучном, но далеко не безоб­ лачном и безмятежном, мире многое сдвинулось, сместилось, а то и перепле­ лось, подменилось одно другим — «безза­ коние и закон для некоторых мудрецов размыли дамбу, воссоединились и хлынули единой волной на ошеломленных людей», которым стало не так-то просто понять, где правда, где кривда, где добро и справедливость, а где только их види­ мость. Но сложнее всего понять — почему «воссоединились», отчего возникла столь странная, даже дикая возможность сосу­ ществования всего этого, по природе своей, вроде бы, совершенно не совмести­ мого? Отчего, например, «русские люди извеч­ но жалостливы к арестантам и зачастую равнодушны к себе, к соседу — инвалиду войны и труда? Готовы последний кусок отдать осужденному, костолому и крово­ пускателю, отобрать у милиции злостного, только что бушевавшего хулигана, коему заломили руки, и ненавидеть сокварти­ ранта только за то, что он забывает вы­ ключить свет в туалете, дойти в битве за свет до такой степени неприязни, что мо­ гут не подать воды больному...» Примеров подобной «парадоксальной» жалостливости русского человека, его двойственности на грани раздвоенности и двуличия, когда от сентиментального бла- годушества, благостного всепрощения до зловещего безразличия и равнодушия, а то и прямого преступления,— всего один шаг, в романе предостаточно. Ощущается некоторая даже избыточность поистине жутких картин и эпизодов имеющейся и в наше время человеческой «дикости», «безумия». Правда, в какой-то мере эту перенасыщенйость можно объяснить тем, что все рассказываемое автором так или иначе соприкасалось или соприкасается с жизнью Сошнина, с его милицейской био­ графией. Пожалуй, особенно показательна исто­ рия с рецидивистом Венькой Фоминым. Этот испитой, но «зло пакостный» маро­ дер с подлинно бандитским нахрапом и наглостью терроризировал малочислен