Сибирские огни, 1986, № 10

Лукерья танцевала только со взрослыми, она была нарасхват, а когда поставили «барыню», осталась одна на кругу, вытворяла почти неприличное. Рассыпая каблучками звонкий топот, кружилась, верте­ лась, прыгала, едва успевая унять юбку, даже прошлась вприсядку, в нее будто бес вселился. Объявили дамский вальс. Лукерья оказалась рядом с Сергеем Кузьмичом и чуть не силой вырвала его у Надежды Аркадьевны. Положила руку на плечо, бесстрашно посмотрела в его серо-синие, пугающе близкие глаза. — Здравствуйте, Сергей Кузьмич... Они закружились в вальсе, Лукерья ощущала всем телом его бли­ зость и, все больше от этого хмелея, незаметно и дерзко ' касалась его то одной, то другой грудью, бедром... Без паузы поставили еще один вальс. Лукерья краем глаза увидела, как Надежда Аркадьевна взяла со стула шаль, вышла, но Лукерья ни­ чего не сказала Сергею Кузьмичу, и эта жестокость ничуть не показа­ лась ей стыдной. Польку и танго Сергей Кузьмич не умел танцевать, но Лукерья не отпустила его, они не танцевали, а просто ходили, кружились, никого не замечая. Костя Ковалев сунулся было пригласить, но Лукерья посмот­ рела сквозь него: кто это? Потом в школьном саду — Топольниках — играли в старинные де­ ревенские игры — ручеек и третий лишний. Лукерья ни на шаг не от­ пускала Сергея Кузьмича; когда ей пришлось убегать, убежала нароч­ но далеко, затаилась за кустом и вдруг выбежала. Они столкнулись, Лукерья затрепетала в его нечаянных объятьях. Сергей Кузьмич, уколов бородой, поцеловал ее, так полагалось правилами старинной игры... Лукерья бесилась, кричала, голос ее звенел над Ужанихой, все бы­ ло в ней натянуто до звона, ей нравилось быть властной, смелой, вол­ новало собственное бесстыдство. Принесли бидон медовухи. Лукерья заставила выпить Сергея Кузьмича до дна. Кто-то предложил идти на речку. — Айда на речку! — завопила, запрыгала она.— Купаться! Мысль дикая — купаться ночью, но чем нелепее, тем желаннее. Искупаться всем вместе, как в детстве. В последний раз! С бидонами медовухи, балалайками потянулись через все село, но в переулках один за другим отстали учителя, потом разбрелись ребята, и за околицей в росном веретье Лебедь-речки они остались вдвоем с Сергеем Кузь­ мичом. Никто купаться не пошел. 4 — Давайте замолчим, все замолчим, ночь послушаем,— говорил Сергей Кузьмич. Запрокинув голову, он смотрел в черноту неба, кажет­ ся, поначалу не заметив даже, что они остались вдвоем с Лукерьей. — В небесах торжественно и чудно... Это же об этой вот ночи! Торжест­ венно! Чудно! Спит земля в сиянье голубом. У Лукерьи тоже кружилась голова, и вся ночь казалась голубой. Дрожали голубые росинки на траве, в плесах Лебедь-речки качались голубые звезды. Неужто все это правда: они далеко за селом, глухая ночь, и Сергей Кузьмич читает стихи. Ей читает!.. — Посмотри вон туда,— больно сжав руку Лукерьи, громким шепо­ том сказал Сергей Кузьмич.— Видела, бесенок под куст юркнул? С рожками, копытами.— Сергей Кузьмич рассмеялся, Лукерье тоже было смешно и страшно.— А ты знаешь, кто ты? Ты нечистая сила! «Ночь тиха, пустыня внемлет богу!» Слышишь меня, нечистая сила? Пустыня! Внемлет! А какое слово сказал бог? Не знаешь? Никто не знает... А собственно, ты... кто? Откуда ты? — Я нечистая сила,— засмеялась Лукерья. — Узнаю,— шепотом сказал он.— Твое лицо узнаю, твою улыбку. 12