Сибирские огни, 1986, № 10

Вот строки из справки инженера Руно­ вой, проверявшей работу Яковлевой 5 фев­ раля 1975 г., через шесть месяцев после начала эксперимента: «Форма бобин неодинакова. Разная плотность намотки. Что осложняет ра­ боту... Нет запаса тазов у машин... Совершенно нет запаса сырья. Таскает по 4 бобины (25—30 кг) с одного конца комплекта на другой... Сменный мастер в течение всей смены не _был на комплекте хотя бы для мораль­ ной поддержки, не говоря уже об улучше­ нии условий труда... Работала Яковлева в нервном напря­ жении...» Рунова умолчала еще о том, что участок был плохо освещен, с перебоями работала вентиляция, а пол, по которому Яковлева волоком таскала двухпудовые тазы, был в выбоинах и трещинах. Почему не сказала она во весь голос — требовательно и властно!— о преступно не­ допустимом отношении к передовому, но­ вому, революционному начинанию? 3 Работа для Яковлевой— самый дорогой, самый желанный праздник. Работает она удивительно красиво и так четко, изящно и легко, что кажется, труд не приносит ей ничего, кроме наслаждения. А ведь 98 про­ центов сменного времени Яковлева рабо­ тает с огромной нагрузкой. 1600 килограм­ мов шерсти дважды проходит в день через ее руки. Сперва в бобинах, потом в тазах. 70—80 раз за смену надо поднять наклад­ ной гребень весом в 12 килограммов. И еще многое — проворно, без видимых уси­ лий— делали ее небольшие гибкие руки. Успешно начатый эксперимент окрылил Яковлеву... У самой проходной Галина Петровна на­ гнала давних подружек — Таню и Олю. Обрадовалась, обняла обеих за плечи. — Привет, девочки! Подружки молча расступились, высколь­ знули из объятий, и огорошенная Яковлева какое-то время стояла с распростертыми руками: «Что стряслось? Обидела? На­ сплетничали?..» Приветливо кивнула чесальщице сосед­ него комплекта, а та сделала вид, будто не приметила. «Что происходит?» Но раздумывать некогда. Одна за дру­ гой загудели тринадцать машин, приковав к себе все внимание. Неуловимо промелькнула смена. На вы­ ходе снова столкнулась с Олей. Подстро­ илась в нору, пошла рядом. Ольга покоси­ лась на Яковлеву и молчок. — Оля! Молчание. — Оля, что случилось? Ольга остановилась, встала лицом к лицу: — Зачем ты придумала этот сверх­ тип?!— спросила жестко и требовательно. — Что ж тут плохого, Оля? Посмотри, как наши нефтяники работают... ' — А о товарищах подумала? Ладно, ты такая... может, двужильная, может, везу­ чая. Тянешь. А остальные? Такой яростной никогда не видела ее Яковлева, оттого и смешалась, не зная, что говорить. И этим лишь подстегнула Ольгу. — Думаешь, не видим, как вокруг тебя эта нормировщица круггится. Ждет не дож ­ дется, когда твой сверхтип узаконят. Тог­ да сразу всем норму подымут. Велика ли радость за те же рубли двойной воз та­ щить? Тебе — слава! Тебе — премии! А то­ варищи? Наплевать?! — Да ты что? Опомнись! — Ладно, Галя!— резко оборвала под­ руга.— Продолжай в том же духе. Может, и вкатишь в рай на чужом загорбке! Долго потерянно стояла Галина Петров­ на, глядя в ту сторону, куда ушла Оля. Как она могла выговорить такое? «На чу­ жом загорбке». Я — на чужом. Горькая обида затуманила взор. Повлажнели глаза. Брызнул дождь — мелкий, занудный. Яковлева не заметила его. Мимо, не глянув на плачущую женщину, торопливо прохо­ дили редкие прохожие... Никогда прежде не чувствовала она себя такой одинокой и беспомощной. Слепо брела по грязи, по лужам. Едва не угоди­ ла под автобус. «Если уж Оля... Милая, добрая, честная Оля выговорила такое, что же думают остальные?» На другой день в столовой оказались занятыми все места за столиками, где обычно обедали гребнечесальщицы. Приш­ лось садиться за стол с незнакомыми ра­ ботницами. Так начался конфликт с коллективом. Товарищи не замечали Яковлеву. Не здоро­ вались. Не отвечали на ее вопросы. Обхо­ дили стороной, как прокаженную. Кем-то искусно и тайно подпитываемый конфликт этот принимал самые неожиданные формы... В цеховом проходе выжидательно стол­ пились женщины. Вместо ответа на «здрав­ ствуйте», одна из работниц прокричала в лицо: — Чего ты только четырех батрачек держишь? Возьми еще парочку, тогда и пятнадцать машин — не в тягость! «Четыре батрачки» — это четыре учени­ цы, которые первые две недели работают без учета сделанного. Яковлева отказыва­ ется от учениц, которым так нужны были ее мастерство и опыт. ...Она почти дошла до своего комплекта, когда ударил в спину торопливый говорок: — Чего не рекордить ей: мужики и бо­ бины тащат, и тазы... И Яковлева строго-настрого наказывает своему поммастера ни к тазам, ни к боби­ нам не прикасаться. — Да что ты, Галина Петровна? Если у меня руки не заняты, а у тебя таз через край... А начальство цеха «не поспевало» довес­ ти бобины до комплекта и, схватив по че­ тыре в охапку, Яковлева тащила их к ма­ шинам. 13 машин — 312 бобин... А началь­ ство цеха «забывало» обеспечить сверхтип порожними тазами, и либо останавливай машину, либо бегом волоки полный таз к ленточнице, опорожнивай и мчи назад. В такие вот критические моменты ей и помогал, бывало, помощник мастера. Те­ перь она делала все сама. 125