Сибирские огни, 1986, № 10

лей Петра Игнатьевича о том, что многое делается ради его сына, но делается как-то не так, что в суете ничего, кроме суетного, родиться не может, и он попытался воспротивиться. — Вот ты, Иван Васильевич, настоял на пяти часах, потому что близкие Вацлава тебя так просили. Скажи мне: я близкий или нет? — Отец родной, куда уж ближе,—согласился Пумпянкин. — Правильно, ближе некуда. Так я ни о чем таком тебя не просил. Если в пять часов не велено захоранивать, значит, не велено. Это одно дело. А другое дело: зачем же мы будем чужую память осквернять, позволять молодую женщину схоронить без мужа. Ты б о ней похлопо­ тал перед комиссией, чтоб ее мать-сыра земля подождала. Никакой просьбы близких ты не уважил, а вовлек их в нехорошее дело. — А я разве не родственница? — вмешалась Евгения Аркадьевна. — Тебе бы, голубушка, встревать в это дело не стоило. Ты б лучше хоть одну слезу проронила. О том ли вдове думать, как чужим людям напакостить. — Скор, Петр Игнатьевич, мои пакости считать, посчитал бы пакости сынка. — Твое счастье, Евгения, не я хозяин в этом доме, не мое дело решение принимать. Как знаешь, так и поступай, но на мое одобрение не рассчитывай. — Ну вот что,— сказала Евгения Аркадьевна,— решено в пять, зна­ чит, в пять. Верно, Иван Васильевич? — Комиссии видней,—дипломатично славировал Пумпянкин. — А твое мнение, Борис Нилович? — не оставляла в покое Зукаря Евгения Аркадьевна. — В пять, как решила комиссия. Но не виделся конец спору, Ангелина Петровна уступать не соби­ ралась. Однако возразить ей не удалось. В столовую вошел Стас Фатьянов, бледный, с угасшими от перевозбуждения печальными гла­ зами. — Принимай, хозяйка, работу. Исполнил последнюю волю...—Он хотел сказать, чью волю исполнил, но Евгения Аркадьевна моменталь­ но сориентировалась. — Исполнил последнюю волю, будь свободен. — Взгляни сначала на мою работу, потом свободу давай,— и Стас Фатьянов взял Евгению Аркадьевну под руку, почти насильно поволок за собой, ее сопротивление могло показаться смешным, неле­ пым, и она покорно подчинилась воле художника. И те, кто 'был в столовой: Петр Игнатьевич, Ангелина Петровна, Зукарь, Пумпянкин, и те, кто был в доме: гости званые и незваные, предводительствуемые примой областного театра Светланой Лагано- вой, последовали за ними. С тайны сбрасывался покров... ВРЕМЯ ОТ ТАНЕЧКИ В седьмом часу туман стал плотнее, непроницаемее, превратив дорогу в мираж. Саня остановил машину, боясь заснуть за рулем. Прошелся, но ходьба взад и вперед не прогоняла сон, не восстанавли­ вала силы, не успокаивала. Он понял, если не вздремнет хотя бы полча­ са, то путь его прервется и никогда ему не поспеть на свидание с Та­ нечкой. Но кто отмерит полчаса? Кто? Чтоб не разнежиться, не разоспаться, Саня решил вздремнуть в самых неподходящих и скверных условиях. Не в машине, а на трассе — в тумане, холоде, сырости, где не только сон, но и жизнь не мила. Отыскал в машине какое-то хламье, соорудив подобие постели, и лег под кузовом. За шесть лет работы в пусконаладке и два года службы в десантных войсках Саня приспособился спать в каком угодно поло­ жении, в каких угодно условиях: лежа, полулежа, садя, полусидя, 109