Сибирские огни, 1986, № 10

— Евгения, ты почти все правильно решила и рассчитала: не мо­ жешь, не умеешь простить Вацлава — не прощай. Но что касается детей, тут ты ошиблась. Они поймут твою месть отцу, а им ни к чему ее понимать. Ни к чему! Детям не нужно прежде времени принимать участие в счедах взрослых. Этому они научатся без нас. Придет вре­ мя и научатся. Сейчас еще не пришло. Давай договоримся по-хоро­ шему: ты поступай и живй как знаешь, детей Вацлава оставь мне. — Моих детей, — поправила Евгения Аркадьевна. — Вацлава, — настойчиво повторила Ангелина Петровна. — Не будем спорить, чьи дети. Я — мать и закон на моей сто­ роне. — Я не собираюсь чтить закон, — Ангелина Петровна усмехну­ лась: — Я собираюсь иметь дело с лучшим адвокатом столицы. Ска­ жу по секрету, он мой любовник. Ему не составит труда доказать, что у тебя мазохистский комплекс и тебя как детоненавистницу сле­ дует лишить детей. — Как же он докажет то, чего нет? В каком месте он обнару­ жит у меня комплекс? — непроницаемо и спокойно сказала Евгения Аркадьевна. — То, чего нет, доказать проще, чем то, что есть. Элементарная мужская логика. В судах в основном одни мужчины.— Ангелина Пет­ ровна играла в открытую, слишком хорошо они с Евгенией Аркадьев­ ной понимали друг друга. — А тебе не кажется, что это дает преимущество не тебе, а мне? —Евгения Аркадьевна не преминула указать на то превосходство, ко­ торое безусловно. — В судах творят не любовь, а карьеру. — Ничего, твоему братику я сгодилась и для карьеры. Кто его вытащил с дохлой кафедры, кто его втащил в ректорское кресло? Не я ли? , '•— Ты, — согласилась Ангелина Петровна,— но один мой любов­ ник, физик из академии, говорил, что ректорство загубило его как ученого на корню, он мог стать выдающимся ученым, а не по­ средственным администратором. — Не слишком ли много у тебя любовников? — уязвила Евге­ ния Аркадьевна. — Ровно столько, сколько требуется для моего общественного положения. Должна понимать: общественное положение женщины определяют мужчины. — Недалеко ушла от братца. Фамильная черта: заводить любов­ ников и любовниц. Обалдевающая свобода нравов. Но могу сделать те­ бе комплимент: ты более разборчива, не опускаешься ниже академи­ ков и адвокатов, не то что твой демократичный брат. — У нас с ним разные мотивы. Мне нужно что-нибудь послож­ нее, ему попроще. Привыкший к ударам судьбы, но не к святотатству и современ­ ной простоте нравов, Петр Игнатьевич вмешался в перепалку. — Вы что, курицы? Здесь не курятник, знайте срам. — Оставь, отец. Перед тобой оправдаюсь. В курицы не записы­ вай.— Ангелина Петровна говорила в той же небрежной манере, как маятник, раскачиваясь на ногах, но в ее коротком, успокаивающем взгляде Петр Игнатьевич прочел больше, чем в нем было написано. У Ангелины Петровны действительно водилось множество знако­ мых, несметное число академиков, адвокатов, писателей, журнали­ стов, министерских работников, всех их после короткого знакомства она величала не иначе как любовниками. Но разве мало-мальски мыслящая женщина станет публично называть истинного любовника любовником. А она была умной женщиной, умеющей из дурной, опа­ сной молвы создавать хорошую, безукоризненную репутацию. Но Евгения Аркадьевна стояла к ней вполоборота, смотрела в окно, поэтому во взгляде Ангелины Петровны ничего не прочла и 99 4 !